Возвращение России в прежние границы разрушает все стратегические сценарии Запада

За что Запад обиделся на Россию

Во всей риторике Запада в адрес России явственно сквозит обида. Слишком много эмоций и личных реакций вкладывают лидеры Запада в оценки происходящего на Украине. И речь не идёт о страхе НАТО перед войной в Европе, Запад лжёт, когда поднимает эту тему. В Брюсселе прекрасно понимают, что военной угрозы от России нет. Во всяком случае, на нынешнем этапе конфликта у России нет ни сил, ни резонов для нападения на Польшу, Прибалтику или Британию. Мы имеем дело не со страхом, а с глубокой обидой.

Запад возмущён решением России вернуть утраченные в результате распада СССР исторические территории. С прежними политическими элитами России (Горбачёв и Ельцин) у Запада был заключён консенсус по вопросу принятия итогов Холодной войны. Эйфория от победы вылилась в «затяжную вечеринку» по поводу победы над Россией, но «дискотека» быстро закончилась.

Первые проблемы начались ещё при Ельцине (об этом писал ещё Бжезинский), когда часть российских элит в конце 90-х претендовала на восстановление главенствующей России на постсоветском пространстве (статья А. Богатурова и В. Кременюка в «Независимой газете» «Сами американцы не остановятся никогда», 28 июня 1996 года).

Бжезинский сетовал: даже значительная часть прозападной российской элиты 90-х в отношении Украины хранит убеждение, что со временем Украина будет реинтегрирована, на что США категорически возражали: «Имперская Россия (т.е. с Украиной в составе общего государства) не может быть демократической», т.е. признанной Западом в качестве легитимной. В переводе с американского политического новояза это следует понимать так: «С Украиной в составе общего государства Россия сможет не быть под внешним американским управлением».

В отношении СССР и России Бжезинский верно констатировал: потеря Украины явилась центральным геополитическим событием, вызвавшим ослабление России и соответствующее усиление Запада, т.е. США. Запад требовал от России согласия с этим, и это согласие было получено от администрации Ельцина.

Но администрация Ельцина не была тождественна всему политическому классу тогдашней России. В политическом и военном руководстве, в экспертном и разведывательном сообществе было и другое мнение. Его выразителями были Д. Рюриков, советник Ельцина, Е. Примаков, выходцы из кругов советского госаппарата, вошедшие в ельцинскую команду в качестве оппонентов «демократам».

Так что Путин в качестве преемника возник не на пустом месте, его приход был реакцией глубинного российского государства на геостратегический выбор, навязываемый тогда России в качестве единственного – позиция вассала ЕС, являющегося вассалом США и интегрируемого в ЕС только по частям, после оформления дальнейшего территориального распада под лозунгом «истинной демократии». Феномен Путина был подготовлен многими внутренними процессами в России, и сутью этих процессов было несогласие с итогами распада СССР.

Запад высокомерно смотрел на Россию, полагая её «Верхней Вольтой с ракетами», слабой страной, вся сила которой заключалась лишь в обладании ядерным оружием. Именно опасения того, что дальнейший распад России выпадет из-под контроля США, и возникнут неподконтрольные территории с ядерным оружием, а также возможен риск установления суверенитета Китая над Сибирью и Дальним Востоком, породил дискуссии в американском истеблишменте по вопросу целесообразности стимулирования дальнейшего распада России.

Возобладало мнение, что легче оставить целостную Россию под контролем США, чем столкнуться с неочевидными результатами бесконтрольного территориального распада России. Вашингтон был уверен, что он сумеет удержать гегемонию в Евразии и сохранит Китай и Россию под своим контролем. Надо сказать, что до 2007 года у США не было причин сомневаться в правильности своих предположений. Проблемы начались после Мюнхенской речи Путина в 2007 году.

Запад не восприняло всерьёз слова Путина в Мюнхене. Он полагал, что русские блефуют и хотят просто поторговаться. Россия плотно интегрирована в структуры Запада, зависима от импорта и поставок энергоносителей на мировой рынок, и потому слова Путина, по их мнению – это жалобы проигравшего. Амбиции российской элиты, возомнившей себя имеющей право на особое мнение, можно купировать дипломатией и риторикой в СМИ.

Но с 2007 по 2014 годы Запад увидел с нарастающим раздражением, что русские, несмотря на тотальную инфильтрованность элит в институты Запада, всерьёз не хотят бросить мысли о фронде Западу. Оценив ситуацию как опасную, Запад принял решение форсировать украинский рычаг давления на Россию – прежде всего, через снос власти Януковича. Делалось это для того, чтобы быстро вычистить из украинской власти всех тех, кто не был радикалом.

Цель была одна – немедленно решить вопрос с военно-морской базой ЧФ России в Севастополе. Порошенко решал этот вопрос досрочным разрывом всех соглашений с Москвой и решением о создании там базы НАТО. Нарастающий кризис не позволял США долго ждать: рост мощи Китая угрожал ослаблением однополярного мира. Решению китайского вопроса предшествовало решение вопроса российского. Крым и Севастополь были первыми и решающими звеньями в этой цепи.

Когда Путин внезапно выбил крымский козырь из рук США, там случилось потрясение, более сильное, чем то, что возникло после звонка Ельцина Клинтону с известием о роспуске СССР. Ещё не высохло шампанское в бокалах, из которых пили, празднуя уничтожение СССР, как Путин анонсировал возвращение Союза. И первый удар был нанесён на Украине.

Как потеря Украины Россией явилась центральным геополитическим событием, вызвавшим её ослабление, так теперь такая же потеря Украины Западом является центральным геополитическим событием, вызывающим ослабление Запада и усиление России.

Причём, Россия остаётся военно, экономически и политически более слабым государством по сравнению даже с поздним СССР, но тем не менее, несмотря на все проблемы, удалось вступить с Западом в сражение на его территории – на Украине и в сфере экономики. С точки зрения Запада Россия обнулила все его козыри: согласилась на секторальные санкции, на отключение от SWIFT, на выход из международных институтов, на полную информационную войну и даже на арест ЗВР.

То, что осталось у Запада – это ядерное оружие, которое он применить не может. При этом вскрылась сильнейшая зависимость Запада от поставок российского продовольствия, топлива и целой линейки стратегических товаров. В экономике Запада начинается жесточайший кризис, угрожающий после прохождения зимнего отопительного сезона смести европейские и американские политические элиты. При этом ущерб для России остаётся гипотетическим, и его наступление прогнозируется гораздо позже.

То есть Запад открыл собственную неспособность удержать геополитический баланс в свою пользу. Далеко не самая сильная мировая экономика, по-прежнему зависимая от Запада в ключевых областях, разрушает западное доминирование во главе с США, которые, как назло, вместе с кризисом получили и перманентный внутренний конфликт, не решаемый существующими американскими институтами.

В итоге за сохранение статус-кво взялась Британия, не обладающая для этого необходимым военным и экономическим потенциалом. ЕС вообще откровенно бессилен как-то влиять на ситуацию. Угрозы, с которыми он столкнулся в долгосрочном плане, не позволяют ему стать субъектом будущей политики. При этом Россия практически даже не включала всерьёз механизм контрсанкций.

Чувство изгнания из рая для Запада совмещается с чувством обиды на Россию, ставшую причиной потери зоны психологического комфорта. В Европе всерьёз начинают меньше мыться, меньше есть, меньше обогреваться, меньше ездить.

Если Россия перестанет видеть в Европе выгодного торгового партнёра, Москве ничего не стоит опустить над миром зерновой занавес на один год – и тогда Европу ждёт миграционный кризис, несопоставимый со всем, что было прежде. Государственность ЕС в руках Москвы, а не Вашингтона или Брюсселя, и понимание этого факта вызывает в европейских элитах глубокую обиду на Россию и Путина.

В Вашингтоне тоже обижены на Россию, ибо та показала всему миру пределы возможного для США. Это обида личного характера для всех американских элит. Что касается Британии, то она выполняет роль организатора мобилизации в Европе, понимая, что обладает ресурсом на короткую дистанцию.

Разрушить или остановить Россию Британия не может, как не может и её наказать. Если же Россия покажет миру, что Запад не в состоянии удержать плоды победы, то ЕС и Британия встанут вплотную перед угрозой территориального распада в результате каскада кризисов. ЕС рискует не удержать евроскептиков, а Британия – Ирландию и Шотландию.

Понимание того, что всему этому виной Путин, объясняет сильнейшую эмоциональную реакцию западных элит. Агрессия – обратная сторона страха, а страх тормозит мышление, сводя его к прогнозируемым простейшим реакциям. Россия возвращается в прежние границы, это крах стратегических сценариев Запада, он показывает растерянность, недопустимую для гегемона, и простить этого Путину на Западе не могут.

РУССТРАТ