4 ноября «Однако» сообщал о старте совместного проекта Российского военно-исторического общества и ВГТРК «Имя Победы». Точнее, о плановом продолжении проекта «100 великих полководцев», который всё лето реализовывался на портале «История России».

Но я сейчас о другом. Дело в том, что это событие случайно совпало по времени с прокатом в России голливудского фильма «Игра Эндера» – который некоторым образом тоже о сражениях, полководцах и победах. И вот это случайное совпадение мне представляется очень удачным: в сопоставлении с культурным кодом, мастерски и внятно заложенным в американский фильм, нам будет проще понять, что значат для нас сражения, полководцы и победы и почему конкурс «Имя Победы» может стать столь своевременным и значимым штрихом для нашей историко-культурной идентичности.

…По сути, «Игра Эндера» – это неформальное и, не побоюсь этого слова, креативное «продолжение» знаменитого «Дня независимости» (хотя и не впрямую). Побеждённые было враждебные инопланетяне продолжают угрожать Земле самим фактом своего существования, и для отражения долгожданной агрессии американцы готовят армейское командование из подростков-геймеров – мол, они почему-то лучше взрослых понимают логику космических сражений.

Ну да ладно, нам-то не сюжет интересен. Как и во всяком нормальном произведении искусства, сюжет здесь выполняет роль всего лишь площадки для рефлексии и трансляции базовых мировоззренческих ценностей и в конечном итоге – для воспроизводства цивилизационного культурного кода. В общем, то же самое, что и у пчёлок.

И ценности эти – в данном случае, разумеется, западные, англо-саксонские – рефлексируются, транслируются и воспроизводятся через, известное дело, нравственный конфликт. А конфликт-то непростой: главный герой (подросток-главнокомандующий) по ходу действия ставит под сомнение необходимость достичь военного успеха путём тотального уничтожения неприятеля, да и своё право проделывать это тоже ставит под сомнение.

Дело, конечно, житейское, то есть киношное. Какой же справный сюжет без интриги? Да ещё нравственной, да так, чтобы с элементами человеколюбия и толерантности.

Но важно вот что: конфликт на самом деле в том заключается, что юноша позволяет себе усомниться в базовой ценности своей цивилизации.

И базовая эта ценность предельно чётко обозначается в списке достойных подражания великих полководцев, который приводит наставник главного героя (в исполнении не кого зря, а Гаррисона Форда): Юлий Цезарь, Наполеон Бонапарт… Жаль, динамика эпизода не позволила завершить логический ряд Александром Македонским и Адольфом Гитлером. (Смышлёный мальчонка, кстати, уже в этом эпизоде позволяет себе вольнодумство – указывая на то, что приведённый список состоит на самом деле из конченых лузеров).

Однако факт остаётся фактом: приведённый список эпических героев, да ещё с учётом хрестоматийного расширения, представляет собой законченную галерею завоевателей. И это действительно герои – без всяких кавычек и без всякой иронии, – безусловное почитание которых лежит в основе историко-культурного кода западноевропейской цивилизации. Даже если кое-кто из них (не будем показывать пальцем) и является «сукиным сыном» – то всё равно своим.

Завоевание, покорение, истребление является естественной ценностью для цивилизации варваров, в основе которой лежит тотальное уничтожение Рима. И далее – по пути к мировому господству как священной цели – везде: американские индейцы, негры, азиаты, аборигены Австралии… Право врага, чужого на существование признаётся только в одном случае – когда враг, чужой ведёт мирные переговоры с западноевропейцем с брони Т-34 и предъявляет убедительные ракетно-ядерные аргументы.

Именно поэтому в приведённом наставником-Фордом списке не нашлось и не могло найтись место Суворову, Кутузову, Жукову, Рокоссовскому.

Нет, не потому, что они русские – наши западные партнёры на самом деле умеют признавать и ценить достоинства врага, это похвальное качество вполне себе свойственно западноевропейскому культурному коду.

В образцовом списке, приведённом наставником-Фордом, нет и не может быть места не для завоевателей, а победителей.

Потому что само это понятие – победитель – является чуждым и непонятным для западноевропейского культурного кода.

Ведь культивируемые на Западе мифы о «кровавом мяснике Жукове» и «миллиарде изнасилованных немок» – это не со зла. Это просто рефлекторное перенесение на чуждую цивилизацию собственного образа и алгоритма действий: ну, мол, должно же быть что-то логичное и понятное в этих русских дикарях, которые тыщу раз в своей истории могли покорить и истребить Европу, но не сделали этого; а уж немецкий народ и вовсе имели моральное европейское право вывести под корень в 45-м, но поступили строго наоборот, – так пусть хоть мародёрствуют да немок насилуют, что ли.

Нет, несомненно, в российской цивилизации (и даже среди военачальников, раз уж речь у нас о них) встречались и встречаются моральные уроды – чисто по статистике. Кто-то из них даже остался безнаказанным и по-своему знаменит. Но вот в галерее национальных героев они как-то не попадаются. И поэтому цивилизационную глубину конфликта в «Игре Эндера» русский зритель может даже и не заметить. Зато нам не представляется странным, что атаман Платов и император Александр I не спалили Париж, а маршал Жуков и главковерх Сталин не распылили Германию на атомы, – и не имели при этом внутри себя никаких душевных терзаний на предмет обострённой толерантности.

Для нас это нормально: герой – это тот, кто защищает Отечество от неприятеля и своей мощью обеспечивает не истребление, но справедливость для всех, даже для побеждённого неприятеля. И именно такие образцовые качества победителей лежат в основе русского культурного кода.