В начале сентября 1944 года японцы сами уговаривали Москву забрать Курилы

1. Разрешение на проход советских судов через пролив Цугару.

2. Заключение соглашения о торговле между Японией, Маньчжоу-Го (созданное японцами после оккупации марионеточное государство в Северо-Восточном Китае) и Советским Союзом.

3. Расширение советского влияния в Китае и других районах «сферы сопроцветания» (эвфемизм, использовавшийся для прикрытия планов создания колониальной империи Японии в Восточной и Юго-Восточной Азии).

4. Демилитаризация советско-маньчжурской границы.

5. Признание советской сферы интересов в Маньчжурии.

6. Отказ Японии от договора о рыболовстве.

7. Уступка Южного Сахалина.

8. Уступка Курильских островов.

9. Отмена Антикоминтерновского пакта.

10. Отмена Тройственного пакта (Японии, Германии и Италии).

Однако меньше чем через год, 8 августа 1945 года, Советский Союз в строгом соответствии с данным союзникам по «Большой коалиции» обещанием объявил войну милитаристской Японии. Участие СССР в войне значительно ускорило разгром японских вооруженных сил и принесло долгожданный мир. В Японии тем не менее распространена версия о том, что советский лидер Иосиф Сталин вступил в войну на Дальнем Востоке для того, чтобы еще до капитуляции японского правительства захватить Южный Сахалин и Курильские острова.

 

В действительности же, как свидетельствуют факты и документы, СССР мог получить эти ранее принадлежавшие России территории и без войны. Так, 5 апреля 1945 года советское правительство официально объявило о денонсации советско-японского пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 года. Денонсировав пакт, советское правительство за четыре месяца до согласованного с союзниками срока вступления в войну фактически информировало японское правительство о возможности участия СССР в войне с Японией. После этого японский МИД стал настойчиво выступать за то, чтобы принять все требования, которые может выдвинуть СССР в качестве условия сохранения своего нейтралитета.

 

Японские официальные историки утверждают, что правительство Японии якобы не знало о достигнутом на Ялтинской конференции соглашении о вступлении Советского Союза в войну против Японии (переговоры советского лидера Иосифа Сталина, президента США Франклина Рузвельта и премьера Великобритании Уинстона Черчилля в ялтинском Ливадийском дворце велись 4 — 11 февраля 1945 года). Однако существуют указания на то, что японская разведка располагала сведениями о договоренностях в Крыму, касавшихся Японии. Так, например, в 1985 году в Японии были опубликованы воспоминания шифровальщицы японского представительства в одной из скандинавских стран Юрико Онодэра.Она утверждала, что содержание достигнутых в Ялте секретных соглашений было своевременно передано в Токио.

 

Весной-летом японское правительство делало все возможное, чтобы убедить Кремль не выступать против Японии. До советского руководства различными путями доводились предложения о возможных уступках. Посол СССР в Японии Яков Малик сообщал 7 июня 1945 года в Москву: «В виде компенсации за договор с СССР (о нейтралитете) японцы могли бы в качестве максимальной уступки пойти на возвращение нам Южного Сахалина, отказ от рыболовства в советских конвенционных водах и, возможно, даже на передачу нам части Курильских островов » (термин «конвенционные воды» появился после 1928 года, когда СССР для обеспечения мирной передышки в отношениях с Японией подписал с ней конвенцию о рыболовстве, наделявшую японских промышленников правом ловить, собирать и обрабатывать все виды рыб и водных продуктов вдоль советского побережья Японского, Охотского и Берингова морей).

 

Как признавал после войны Сигэнори Того, бывший на завершающем этапе войны министром иностранных дел Японии, дипломатия его страны «прилагала колоссальные усилия» для предотвращения вступления СССР в войну на дальневосточном фронте. Он писал в мемуарах: «Вскоре после того, как я приступил к обязанностям министра, ко мне приехал заместитель начальника генерального штаба армии генерал Кавабэ с подчиненными и, представив детали концентрации сил Красной армии в Сибири, попросил сделать все возможное для того, чтобы предотвратить участие России в войне. Аналогичные просьбы поступили от заместителя начальника главного штаба ВМФ адмирала Одзава и начальника генерального штаба армии генерала Умэдзу».

Сигэнори Того сетует на то, что японцы слишком долго не решались «заинтересовать» русских набором разнообразных уступок и «бесконечно колебались». Он имел в виду в первую очередь возвращение Южного Сахалина и Курильских островов. Ведь лично ему в бытность послом в Москве Сталин и Молотов говорили, что будут добиваться возвращения этих территорий. Если бы японское правительство заговорило о возвращении Советскому Союзу ранее отторгнутых земель не накануне своего поражения, а гораздо раньше, в году, скажем, 1943-м, позиция Сталина в отношении участия в войне против Японии могла быть иной.

А в 1945 году советское руководство уклонялось от переговоров с Токио об условиях сохранения нейтралитета. Москва считала необходимым как можно скорее завершить вторую мировую войну и, разгромив милитаристскую Японию, надолго обеспечить безопасность своих дальневосточных границ. В Кремле понимали, что согласие с предложениями японского правительства вернуть территории без войны могло быть расценено как нарушение Ялтинских соглашений. Сталин считал, что союзнический долг должен быть неукоснительно выполнен, а Япония, капитулировав, в полной мере должна понести наказание за развязанную кровопролитную войну.

 

Принимая решение вступить в войну на Дальнем Востоке, советское руководство учитывало и серьезные геополитические угрозы, с которыми мог столкнуться Советский Союз после войны. В частности, нельзя было допустить отстранения СССР от послевоенного политического процесса в Восточной Азии, в первую очередь в Китае. В Москве догадывались, а то и знали, что американцы были намерены после войны занять господствующее положение в этом обширном регионе мира, вытеснив оттуда другие государства, в том числе своих союзников в годы войны — Великобританию, Францию и, уж конечно, СССР.

 

В Кремле, скорее всего, было известно содержание секретной беседы американского президента Франклина Рузвельта 23 ноября 1943 года с главой гоминьдановского правительства Китая Чан Кайши во время Каирской конференции. (На тройственной встрече с участием также британского премьера Черчилля обсуждались вопросы, связанные с военными операциями против Японии.) Тогда Рузвельт предложил китайскому лидеру заключить после войны американо-китайский военный союз, предусматривавший размещение в Китае, в том числе у советских границ, военных баз США. Чан Кайши с энтузиазмом приветствовал это предложение. При этом Порт-Артур (ныне Люйшунь) и ряд других стратегически важных районов отдавались под прямое американское управление. Корейский полуостров предусматривалось оккупировать и удерживать совместно американскими и китайскими войсками. Оба лидера договаривались и о том, что Франция лишится своих колоний в Юго-Восточной Азии. Рузвельт обещал сотрудничать с правительством Чан Кайши и в устранении английского влияния в Китае (Гонконг, Шанхай, Кантон). Зонами преобладающего влияния США также должны были стать Малайя, Бирма, Индия. Со своей стороны, Чан Кайши ставил вопрос о помощи США по включению Монгольской Народной Республики в состав Китая. Рузвельт соглашался вести переговоры по этому поводу с СССР.

 

После смерти Рузвельта и прихода к власти в США антисоветски настроенного Гарри Трумэна между Вашингтоном и Москвой произошло заметное охлаждение. Ощущались первые заморозки наступавшей «холодной войны». Односторонний ввод американских войск на территорию Китая был чреват поражением коммунистических сил этой страны и установлением непосредственно у границ СССР недружественного проамериканского режима. Хотя Сталин избегал открытой демонстрации поддержки Компартии Китая в борьбе за власть в стране, в действительности ставка делалась на лидера китайских коммунистов Мао Цзэдуна.

 

Есть основания считать, что вступление в войну на Дальнем Востоке не только преследовало цель скорейшего разгрома японских вооруженных сил, но и было направлено на создание благоприятных для СССР военно-стратегических и геополитических позиций в восточноазиатском регионе. Дальнейшее развитие обстановки в мире, заключение японо-американского военного союза, превращение Японии в нацеленный против СССР и КНР «непотопляемый авианосец» подтвердили обоснованность опасений и расчетов Кремля.

 

Нынешним японским политикам, рассуждающим о Курильских островах как якобы об «исконных северных территориях», следовало бы чаще заглядывать в документы военного и послевоенного периодов. Как известно, в августе 1945 года японское правительство согласилось со всеми условиями Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции Японии, в том числе с пунктом 8-м, который гласит: «… Японский суверенитет будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и менее крупными островами, которые мы укажем». Во исполнение этого положения Япония была лишена всех Курильских островов.

Это было подтверждено 29 января 1946 года в меморандуме главнокомандующего союзных держав американского генерала Дугласа Макартура. В документе, направленном японскому императорскому правительству, указывалось, что из-под юрисдикции государственной и административной власти Японии исключаются все находящиеся к северу от Хоккайдо острова, в том числе «группа островов Хабомаи (Хапомандзё), включая острова Сусио, Юри, Акиюри, Сибоцу и Тараку, а также остров Шикотан ». Тогда японское правительство приняло это как должное и возражений не высказывало. Отказ Японии от Курильских островов зафиксирован в Сан-Францисском мирном договоре 1951 года.

Тем же, кто пытается обосновывать претензии на Курильские острова ссылками на соглашение XIX века, можно ответить словами полномочного представителя правительства Японии, сказанными им при выработке условий Портсмутского мирного договора 1905 года. Отметая возражения российского представителя против нарушающего японо-российские договоры отторжения в пользу Японии южной части Сахалина, глава японской делегации Ютаро Комура заявил: «Война перечеркивает все договоры. Вы потерпели поражение, и давайте исходить из сложившейся обстановки». Из этого же следует исходить и ныне.