Фильмы по русской истории, которые нужно снять. Часть 10. Приказ тайных дел Алексея Михайловича Тишайшего

Царь Алексей Михайлович многое сделал для русской истории, но мало в ней запомнился: большая часть достижений потом была приписана его сыну. Образ двух монархов как бы склеился в один. Это не единичный случай. Вообще для нашей истории почему-то всегда было характерным либо концентрировать внимание на отдельных страницах (Пётр I, Екатерина II), либо противопоставлять одну эпоху другой (вечный спор между дореволюционной и советской Россией).

В развитии державы намного больше постепенной преемственности, чем принято обычно считать. Именно поэтому упоминание о царе Алексее будет не только справедливым, но также интересным. Монарх, который не только создал спецслужбу, но и самолично ей руководил — это всё-таки большая экзотика.

«Тишайший» и постепенный

Алексей Михайлович получил прозвище «Тишайший» не потому, что шёпотом говорил или отличался каким-то особо спокойным характером, — как раз наоборот. Царь эмоционально бранился и нередко рукоприкладствовал. Потом, впрочем, если чувствовал, что перегнул, то извинялся за своё поведение и делал подарки пострадавшим.

«Тихий» — это в том смысле, что богобоязненный. Царь Алексей выстаивал иногда в церкви по пять часов и колотил по полторы тысячи поклонов. Он вообще был очень дотошным в плане традиций, соблюдал посты, ездил на богомолья по подмосковным монастырям — причём делал это максимально заметно, демонстративно. И наоборот, не особо афишировал свои увлечения, которые могли быть негативно истолкованы подданными. Например, регулярное чтение иностранной прессы и литературы, инженерные эксперименты (Алексей Михайлович лично выполнял чертежи новых пушек), интерес к египетским иероглифам (царь подбирал шифры для тайнописи) или к астрономии.

К этому и много чему другому общество нужно было готовить постепенно. Так, Лжедмитрий I в своё время прокололся на том, что игнорировал традиционный послеобеденный сон. Русские цари после обеда отдыхали. Спали, занимались своими делами в тереме. Лжедмитрий демонстративно шастал по городу. Мелочь, а именно с неё пошли разговоры, мол, царь-то — не настоящий.

Государственник поневоле

Царь Алексей унаследовал престол в шестнадцатилетнем возрасте и, естественно, в первое время не мог рассчитывать на то, что будет допущен к управлению государством. Реальную власть получили его воспитатель Борис Морозов и тесть Илья Милославский. Ранний брак монарха тоже был результатом кремлёвских интриг: придворные дискредитировали понравившуюся Алексею девушку, её отца отправили в Тюмень, а царя женили на дочери Милославского. Несколько дней спустя сестра новоявленной царицы была выдана за Морозова — таким образом, «опекуны» сразу породнились и с династией, и друг с другом.

Старшие товарищи царя у государственного руля отличились удивительным мздоимством. И если Борис Морозов компенсировал свою коррумпированность большим умом, стратегическим размахом и предпринимательским талантом (он создавал промышленные предприятия, экспериментировал с новыми сельскохозяйственными культурами и, в частности, засадил юг России виноградом), то Илья Милославский просто крал из казны. Когда в Москве началось народное восстание против такого правительства, юный царь с удивлением осознал, что ответственность за этот бардак в конечном счёте несёт лично он. Ещё одним открытием стала ненадёжность боярского окружения. Придворные вместо того, чтобы с оружием в руках стать вокруг своего государя, попрятались от погромов во дворах иностранных посольств.

Царь осознал угрозы и сделал выводы. На собравшемся Земском соборе он предостерёг делегатов от пути, по которому пошёл британский парламент — гражданская война и казнь законного короля Карла I не решили внутренних проблем, а лишь погрузили страну в хаос.

Сам же Алексей впервые занялся системной работой. Царь понял, что он находится в информационной изоляции. До московского восстания 1648 года в правительство постоянно шли челобитные с просьбами прекратить злоупотребления и поменять налоговую политику — обо всём этом он просто ничего не знал. Выезды на охоту теперь царь постоянно совмещает с визитами и неформальными встречами. Встречается лично, много общается, переписывается с боярами (первый из русских царей, который пишет сам, а не через писаря). И сразу же виден результат. В 1652 году Алексей Михайлович вовремя купирует конфликт между традиционалистами и живущими в Москве иностранцами — купцами и офицерами, служащими в русской армии. Не дожидаясь погромов, он встречается с полковником Александром Лесли, героем нескольких войн и наиболее влиятельным офицером среди наёмников. Торжественно обустраивается переход Лесли из протестантизма в православие, он перевенчивается с супругой, получает дворянство по московскому чину и богатые подарки, а его примеру следуют многие из «немцев», то есть, иностранцев.

Социальные лифты: как это работало в XVII столетии

Скоро Алексей Романов приходит к выводу, что анализ больших объёмов информации не под силу одному человеку. Он создаёт Приказ тайных дел. Новая служба не даром ест свой хлеб. Помимо организации царского досуга (в первую очередь соколиной охоты, которую Алексей Михайлович очень любил), Тайный приказ выполняет роль личной канцелярии монарха.

В 1654 году начинается война с Польшей за Украину, и на стол правителю ложатся «тетради» псковского помещика Афанасия Ордин-Нащокина, который предлагает простое решение проблемы финансирования армии. Идея заключается в том, что деньги имеют ценность не в силу содержания в них драгоценного металла, но благодаря государственной власти, обеспечивающей их хождение. Начинается печать медных денег, принудительно уравненных в номинале с серебряными. За счёт этого ресурса царь формирует армию «нового строя» — полсотни полков из рейтар, драгун и пехотинцев, — оснащённую современным оружием и обученную линейной тактике.

Спустя шесть лет бесперебойной работы «печатного станка» финансовая пирамида рухнула. Естественно — нельзя ведь на рынок выбрасывать монету в неограниченных объёмах. Из-за этого денежную реформу Алексея Михайловича историки считают провальной, однако поставленную задачу она выполнила. Медными деньгами была успешно профинансирована война с Речью Посполитой и Швецией. И закончилась эта война на берегах Днепра, а не в московском Кремле, как предыдущее столкновение с поляками во время Смуты.

Во всяком случае, сам царь очень высоко оценивал работу Ордина-Нащокина. Дворянина из небогатой семьи начинают двигать по карьерной лестнице, он попадает в правительство, а затем вместе с Посольским приказом курирует сразу несколько «министерств». Фактически, его полномочия аналогичны позднее появившейся должности канцлера. Когда сын Ордина-Нащокина бежал в Европу, боярин попросил отставку в связи с собственной политической неблагонадёжностью, однако царь её не принял. Наоборот, успокаивал: «Человек он молодой, захотелось посмотреть на мир Божий и его дела. Как птица полетает туда и сюда и, насмотревшись, прилетает в своё гнездо, так и сын Ваш припомнит своё гнездо и свою духовную привязанность, и скоро к Вам воротится».

Для сравнения, своего тестя Илью Милославского в то же время царь таскал за бороду прямо на заседаниях боярской думы и вообще не стеснялся в выражениях в его адрес. Показательный пример того, что критерием профессионального отбора становятся не знатность и семейные связи, а способности и служба.

Карьера Ордин-Нащокина в этом плане не уникальна. Социальные лифты заработали с такой производительностью, что уже при Фёдоре Алексеевиче пришлось сжечь разрядные книги и отменить местничество — практику распределения должностей в зависимости от знатности. В Европе, кстати, тоже решали похожую проблему, и многие страны смогли освободить карьерные перспективы в госаппарате и армии от прямой связи со знатностью претендентов только в ходе наполеоновских войн.

***

Царь Алексей заложил в государственное управление верные принципы, а то, что после его смерти вопрос о дееспособной монархической власти долгое время был в подвешенном состоянии, — это, в общем, дело случая и тяжёлой судьбы его болезненного сына Фёдора. Россия по факту уже вошла в лигу великих держав. Ни при Фёдоре и Софье, образованию которых царь уделял большое внимание, ни при его сыне от второго брака Петре, специальным воспитанием которого никто не занимался, свернуть с этого пути Россия уже не могла.