Славяне в центральной Германии

Вендская девушка (костюм лужицких сербов), худ. Вилльям Краузе (1912 г.)

Андрей Пауль, историк

Как известно, начиная с поздней эпохи Великого переселения народов, славяне заселяли значительные части Восточной и Центральной Европы. Наиболее западная часть средневекового славянского мира располагалась на территории сегодняшней Германии, занимая около половины территории этого государства в современных его границах. Материальная и духовная культура славян восточной Германии на данный момент довольно детально изучены, а их история постоянно вызывает интерес славистов со всего мира.

В связи с «варяжским вопросом» не одно столетие привлекают внимание русских историков северно-лехитские племена, жившие вдоль южнобалтийского побережья сегодняшних федеративных земель Германии Мекленбург и Шлезвиг-Гольштейн. Более южные земли Саксонии и Бранденбурга вызывают интерес у этнографов и лингвистов, целью изучения которых становится единственный сохранившийся дней в Германии до наших славянский анклав лужицких сербов. Славянские же поселения в центральной и западной Германии лишь в редких случаях привлекали к себе внимание современных историков, как в случае поисков русско-тюрингских связей в княжестве Ройс. Однако не менее интересна и история славян, веками бывших подданными немецкого государства и никогда не имевших там собственных княжеств или других государственных образований. Нам бы хотелось обратить внимание на славянские следы в исторических регионах Тюрингия и горах Гарц, являющихся одновременно и географическим центром современной Германии.

Нередко на картах, показывающих расселение западных славян, граница между немцами и славянами проводится по рекам Эльбе и Заале, так, что на эту карту попадает лишь восточная треть федеративной земли Тюрингия и вовсе не попадают горы Гарц, граничащие с Тюрингией с севера. Однако эта линия, известная из средневековых источников как limes saxoniae и limes sorabicus – «саксонская» и «сербская» границы, была на протяжении веков границей именно немецких империй, княжеств и государств, но не была в то же время границей расселения народов. Большое число славян жило и внутри франкской империи, и в сменивших её впоследствии немецких государствах, начиная с самых ранних времён.

Первые письменные упоминания славян в Тюрингии относятся к первой трети VII века. В хронике Фредегара сообщается о нескольких славянских нападениях на Тюрингию в начале 630-х годов. Эти нападения происходили в контексте конфликта франков со славянским государством Само, в результате чего «венды производили обширные набеги, часто пересекали границу и опустошали франкское королевство, растекаясь по всей Тюрингии и другим землям». К этому же времени относится и крайне интересное упоминание Фредегара об отпадении Дервана, князя славянского народа сербов, до этого «долгое время подчинявшегося франкам», и переходе его под власть Само. Что в действительности мог иметь в виду хронист под такой формулировкой, по всей видимости, так и останется загадкой. Дело в том, что сама Тюрингия была включена во франкскую империю только в VI веке, и современные этим событиям источники ничего не сообщают о покорении франками славян-сербов. Ничего достоверно неизвестно и о том, где точно располагались и насколько велики были подконтрольные Дервану области, которые можно лишь предполагать где-то между историческими Тюрингией и Само. Однако по всему получается, что покорение сербских племён «за долгое время» до 630 года, должно было происходить в контексте или быть связано с покорением франками Тюрингии. Одним из возможных объяснений фразы о «долгом подчинении» могло бы быть нахождение некоторых сербских племен в зависимости от сильного королевства Тюрингии ещё до окончательного включения его во франкскую империю. Таким образом, первые славянские поселенцы в Тюрингии могли появиться ещё до начала VII века.

В первой половине IX века Эйнхард называл реку Заале границей между сербами и тюрингами. Однако он же указывал и на проживание славян «между Рейном и Вислой», что, с одной стороны, выглядит как отсылка к «тацитовской Германии», но с другой, в некоторой мере отражает и реальное положение вещей. Единичные славянские поселения, действительно, доходили до Рейна, следы чего сохранились в топонимике на «венд», правда, едва ли поддающиeся точной датировке. К западу же от реки Заале, в Тюрингии и горах Гарц, славянские поселения известны с начала VIII века. Так, грамота об основании в Эрфурте монастыря Св. Петра сообщает о пяти основанных славянами в округе этого города деревнях уже в 706 году.1 Примечательно, что сами эти основанные славянами деревни в то же время носили немецкие названия: Тёттельштедт, Даберштедт, Тонндорф, Хохдорф и Некерода. В 740 году аббат Штурмий упоминает даже славян, купающихся в Фульде – реке, протекающей около 20 км к западу от современных административных границ Тюрингии, в федеративной земле Гессен. Многочисленные упоминания славянских поселений в западной и центральной Тюрингии VIII-IX вв. сохранились в грамотах фульдского и хердсфельдского монастырей. Подтверждает проживание славян в этих местах и хорошо известная здесь топонимика, включающая в себя компонент «венд» (нем. «славянин»), которым немцы отмечали славянские поселения по всей территории Германии.

В отличие от собственно славянской топонимики, широкое распространение которой не выходит за междуречье Ильма и Заале, «вендская» топонимика имеет уже немецкое происхождение и указывает на то, что славяне жили тут сравнительно небольшими общинами рассредоточено среди преобладающего немецкого населения. Однако в то время, как сами немцы на протяжении веков отличали этих проживавших рядом с ними славян от своих, археологии практически не удалось установить следов характерной для славян культуры к западу от реки Геры, на основании чего можно предположить значительную культурную интеграцию славянского населения западной Тюрингии при сохранении ими своего языка и самосознания. Ситуация эта очень схожа с современным положением дел у лужицких сербов, также полностью интегрированных в немецкое общество, двуязычных, но при этом ещё сохраняющих славянское самосознание и некоторые традиции.

Схожая с западной Тюрингией картина наблюдается и в горах Гарц. Собственно славянская топонимика, как и археология, представлены в Гарце также очень слабо. В качестве примеров можно назвать имеющее славянскую этимологию поселение «Билен», находки славянской керамики в городе Вернигероде, предположительно древнеславянской гончарной мастерской в городе Винроде, и смешанные славяно-немецкие поселения в местечках Альтенроде и Бадерслебен.2 Кроме того, у подножия гарцких гор известно несколько «вендских» топонимов и одно смешанное славяно-немецкое поселение в королевской резиденции Тилледа.

Большинство славянских следов в топонимике Гарца прослеживается по первым их упоминаниям, лишь начиная с позднего средневековья. Одним из наиболее древних указаний на славянское заселение Гарца служит основание монастыря Венденхузен (нем. «славянское поселение») в 825 году в местечке, в настоящее время носящим название Тале. Возможно, окружающие Гарц славянские поселения связаны с политикой каролингов, начавших широкое хозяйственное освоение этих, практически незаселённых до раннего средневековья гор, и приглашавших для этого славян. Славянский язык сохранялся в Гарце ещё в конце XIII века. В другом «Виндехаузене», у южного подножья гарцких гор, в построенной во второй половине XIII века церкви сохранилась деревянная скульптура Св. Марии с Иисусом, называвшаяся местным населением «Помайбог» и запечатлевшая, таким образом, широко распространённое у западных и не только славян христианское пожелание «помогай бог».3 По всей видимости, славянская община здесь была довольно значительной и состояла из нескольких деревень, так как названия соседней с Виндехаузеном деревни Билен имеет славянскую этимологию. Факт славянского прошлого этого Винденхаузена привлёк широкое внимание уже в новое время, так что изображение скульптуры «Помайбога» даже попало на его современный герб.

Скульптура «Помайбог» и герб города Винденхаузен

Память о контактах со славянскими соседями сохранилась в Гарце дольше их языка, что отразилось, к примеру, в гарцком народном предании о «венецианцах».4 Согласно этому преданию, в долину, расположенную у наивысшей точки Гарца, горы Брокен, регулярно приходил некий чужак, занимавшийся «вымыванием в реке жемчужин». Собрав достаточное их количество и произнеся особые слова, он чудесным образом перемещался в «Венецию». Заметив это, один из местных жителей решил последовать его примеру и, повторив слова «венецианца», вдруг сам очутился в «совсем чужом городе, в котором он не мог ничего понять». Там он снова встретил уже знакомого ему чужака, который, гостеприимно приняв его в своём сказочно богатом доме, помог незадачливому гарцкому путешественнику вернуться домой. Очевидно, что «Венеция» и «венецианцы» в этом предании являются позднейшим переосмыслением, «народной этимологией», возникшей во времена, когда славяне уже давным-давно растворились в общей массе немецкого населения. Как уже отмечалось, местные немцы называли славян «вендами», а в более ранние времена нередко и «венетами» или «винетами», как это следует из ранних упоминаний гарцких топонимов «Vinetha-husun» (936 г.), «Wened-husen» (1121 г.). Когда местное население окончательно забыло о былом присутствии славян в Гарце, их сохранившееся лишь в народных преданиях наименование «венедов» стало ассоциироваться с более известным, знакомым и понятным в новое время именем «венецианцев» (нем. Venediger).

История славянского населения западной Тюрингии известна значительно лучше. Местные славяне были обязаны платить налог монастырям, и сохранилось множество средневековых церковных грамот, упоминающих славянские поселения. Некоторые из них дают представление и о социальном и правовом статусах западно-тюрингских славян. Некоторые грамоты сообщают, что основание славянами новых поселений в Тюрингии происходило по воле местной знати. Так, в грамоте 1136 года, написанной аббатом эрфуртского монастыря Вернером, сообщается о взимании налога с четырёх земельных наделов в Бахштеде, перенятых славянами с именами Luzicho, Herolt, Odalrich и Cuno, бывших «гостями» ландграфа Людвига, для дальнейшего обустройства этих земельных наделов.5 К сожалению неизвестно, что это были за славяне и откуда они здесь появились, однако, явно немецкие имена трёх из четырёх славянских гостей ландграфа Людвига, позволяют предположить, что речь едва ли шла о славянах, прибывших откуда-то из собственно славянских земель. Гораздо более вероятно, что эти, носящие немецкие имена славяне, могли происходить из уже в немалой степени онемеченных славянских жителей центральной Тюрингии. Эта грамота, таким образом, подтверждает, что славянские поселения возникали в Тюрингии не в связи с переселявшимся сюда несвободным населением или славянскими пленниками, захваченными в ходе долгих славяно-немецких войн, а были, по крайней мере, во многих случаях, желанными гостями немецких правителей, имевших на этих землях не меньшие, чем немецкое население, права.

Как ни парадоксально, но славяне, веками жившие внутри немецкого государства среди немцев, зачастую оказывались в намного более выгодном положении относительно своих восточных соседей. Если на южнобалтийском побережье немецкая колонизация сопровождалась массовыми притеснениями славян, закреплёнными впоследствии даже особыми законами, не позволяющими славянам становиться городскими гражданами, участвовать в городских ремесленных артелях и облагавшихся на городских рынках особым, распространявшемся только на них налогом, а также явным презрением немцев к вендам, в результате чего, как сообщает Томас Кантцов, в Поморье к XVI веку «само слово славянин стало использоваться как ругательство», то в славянских регионах, присоединённых франками уже в VII-VIII веках, ситуация была в корне иной.

Так, большинство славянских поселений в Нижней Саксонии и по Эльбе было освобождено от церковных податей, а славянская речь и частично культура смогли сохраниться тут до самого XVIII века. Славянские поселения в Тюрингии от церковного налога освобождены не были, однако, в некоторых случаях имели всё же несколько привилегированное положение. Любопытными представляются раскопки славянского кладбища в Эспенфельде, в 25 км к юго-западу от Эрфурта, в ходе которых были обнаружены захоронения 438 человек. Предположительно, оно могло принадлежать славянскому посёлку, существовавшему на протяжении X-XII веков. Богатый инвентарь погребений, как и находки среди него импорта из далёкой Киевской Руси, указывали, по мнению археологов, на занятость населения в торговле и довольно высокое экономическое благополучие, а находки шпор – и на высокое социальное положение. «Своеобразным экономическим и политическим положением славян к западу от реки Заале обусловлено то, что они приобрели привилегии, по которым славянам было позволено устройство собственных могильников по их обычаям» – подводят итог раскопок в Эспенфельде исследователи.6

Несмотря на то, что славянское население западной и центральной Тюрингии с ранних пор было хорошо интегрировано в немецкое общество, местным славянам всё же удавалось сохранять свою самобытность достаточно долгое время. Славянские поселения вокруг Эрфурта неоднократно упоминаются ещё в XIII-XIV веках, а некая «славянская провинция» (нем. «Windische Mark») была известна на северо-западе Тюрингии ещё даже в ХVII веке.7 Разумеется, не все славяне имели какие-то особые привилегии, однако, в общем и целом, правовое и экономическое их положение ничем не было ниже такового у немецкого населения. Стоит принять, что в большинстве своём совместное проживание славян и германцев в Тюрингии было мирным и даже добрососедским. Немецкое и славянское население зачастую проживало в одних деревнях и активно смешивалось, о чём говорят не только наличие смешанной славяно-немецкой топонимики и археология, но и данные антропологии.

Хорошим примером может послужить расположенная в предгорьях Гарца на севере Тюрингии резиденция немецких королей Тилледа. Поселение в Тилледе X-XII веков состояло из расположенной на горе немецкой королевской крепости и двух сопутствующих поселений, одно из которых также было окружёно крепостным валом, а второе лишь заграждением. Более трети найденной в посадах керамики оказалось славянской, равно как отличалась характерными для славян формами и архитектура более трети жилых построек. Ещё более наглядную картину показали раскопки кладбища, расположенного на территории главной крепости. Из 110 мужских скелетов около 15% принадлежало к соотносимому со славянами юго-восточному антропологическому типу и 21% – к антропологическому типу, известному из германских могильников. Остальные 64% имели черты, характерные для обоих этих антропологических типов, то есть указывали на смешение славян и германцев.8
 

Не менее показательным примером является и небольшое тюрингское поселение Гроссбрембах. Само название его происходит от немецкого «разделительный, или приграничный водоём», что отражает долгую историю разделения его на «немецкую» и «славянскую» части, находившиеся по разные стороны реки. Впервые упоминаемое в IX веке, до XV века поселение состояло из двух расположенных по разные стороны реки деревень – Гроссбрембах (нем. «большой разделительный водоём») и Виндишбрембах (нем. «славянский разделительный водоём»), пока не было, наконец, объединено в одно – просто «Гроссбрембах». Мирный характер этого объединения был запечатлён на восходящем к началу XV века рельефе местной ратуши, изображающему обнявшихся славянина и немца, «под одной шляпой» и пьющих из одного рога.

Славянская и немецкая части поселения Гроссбрембах и рельеф на городской ратуше

Разумеется, подробное рассмотрение всех многочисленных археологических, письменных, антропологических, лингвистических, этнографических и прочих следов славянского населения в центральной Германии невозможно в рамках одной статьи. Несмотря на то, что оценка численности славянского населения в центральной Германии во многом затруднена значительной их интеграцией и восприятием немецкой культуры, едва ли стоит недооценивать роль этих славян для средневековой истории региона и этногенеза местного немецкого населения.

В округе Халле, к востоку от гарцких гор, славянская топонимика составляет около 50-60%. На юге центральной Тюрингии, в округах Рудольштадт, Арнштадт и Ильменау её процент значительно ниже, но все равно ещё довольно высок – в пределах 6-22%, что при учете упоминания славянского населения почти в 60 различных населённых пунктах Тюрингии в письменных источниках, а также нередкого проживания тюрингских славян в деревнях с немецкими названиями, позволяет придти к выводу – центральная Германия заслуживает самого пристального внимания славистов: как историков, так и этнографов и лингвистов.

Андрей Пауль, историк