Добро пожаловать в Швецию — мировой центр изнасилований. Мы не просто возглавляем европейский список стран по числу заявлений об изнасилованиях. Из всех стран Организации экономического сотрудничества и развития статистика по изнасилованиям выше только в Австралии. Ссылаясь на данные о потоке преступлений на почве секса в последние годы, Йимми Окессон (Jimmie Åkesson) и Маттиас Карлссон (Mattias Karlsson) из «Шведских демократов» пишут в американской Wall Street Journal, что высказывание Трампа о Швеции на прошлой неделе — это «скорее преуменьшение». Конечно, с этим наблюдением не поспоришь. Как сообщает Совет по предупреждению преступности, количество таких преступлений в Швеции в последние десять лет значительно выросло — с 12 100 заявлений в 2006 году до более 18 тысяч в 2015.
И как же мы решаем проблему? Ну, лучше всего было бы, вероятно, последовать примеру тех стран, с которыми Окессон и Карлссон нас сравнивают, — стран из нижней части списка. Если меньшее количество заявлений означает более низкий уровень преступности (как это следует из логики «Шведских демократов»), то обратимся к опыту Саудовской Аравии, Индии и Египта.
Первое, что можно сделать с большим числом заявлений об изнасилованиях в Швеции, — это декриминализировать насилие в браке. Да, вы верно прочитали. Крайне эффективно! Давно известно, причем ООН это подтверждает, что почти все женщины, подвергающиеся насилию или побоям, становятся жертвами собственных мужей. В Швеции насилие в семье преследуется по закону с 1965 года, и это означает, что множество заявлений, попавших в статистику, касаются именно изнасилований в браке — так называемого насилия со стороны близких родственников. Но если бить или насиловать жену не запрещено, что наблюдается во многих странах, то и оснований для подачи заявления нет. И вот количество заявлений снижается. В Индии мужчина не нарушает закон, принуждая жену к сексу против ее воли, если ей больше 15 лет. В Сингапуре граница — это 13 лет, на Багамах — 14. Можно последовать примеру многих американских штатов, запретить насиловать женщин в браке и вместо этого вести речь о «семейных привилегиях», которые обеспечивают насильникам жен более мягкое наказание по сравнению с мужчинами, нападающими на незнакомых женщин. И что в результате? Меньше женщин будут видеть смысл в том, чтобы обращаться в полицию, так что число заявлений упадет. Ура!
Следующий шаг — обвинять и наказывать самих женщин, ставших жертвами насилия и других сексуальных преступлений. Например, в Египте, где самая низкая в мире статистика по заявлениям об изнасиловании, мужчина может избежать наказания за убийство или изнасилование жены в случае, если она была ему неверна. В Саудовской Аравии всего несколько лет назад женщину, подвергшуюся групповому изнасилованию семью мужчинами, приговорили к 200 ударам плетью. Причина: перед нападением она находилась в одной машине с незнакомым человеком. Если жертва изнасилования сама рискует быть наказанной в рамках правовой системы своей страны или же выставляется на всеобщее обозрение и осуждение, ее склонность заявлять о произошедшем уменьшается. В Швеции же мы сделали наоборот: запустили целый ряд кампаний, чтобы убедить женщин сообщать о преступлениях. Мы заявляем, что каждая жертва — в безопасности, рассуждаем, как в правовой системе, здравоохранении и школьном образовании улучшить условия для женщин, которые подверглись насилию со стороны мужчин. Конечно, это приводит к росту числа заявлений — и портит нашу репутацию.
Если Швеция вернется к низкому уровню заявлений, как было десять лет назад, то надо и возобновить законодательство, действовавшее до апреля 2005 года, когда уголовная статья за преступления на почве секса расширилась и включила в себя большее разнообразие случаев. Правонарушения, прежде определяемые как принуждение к сексу или сексуальная эксплуатация, тоже попали под статью «изнасилование». Так что резкое увеличение числа заявлений об изнасилованиях после 2005 года можно объяснить и тем, что так стали определять большее количество нарушений закона. Во многих других странах взгляд на сексуальные преступления уже, или же там используется иная классификация. Вот почему вряд ли корректно сравнивать национальные статистики.
Но, пожалуй, главное, что мы можем сделать, чтобы достичь уровня, скажем, Пакистана или Нигерии, — перестать считать все отдельные случаи сексуальных преступлений. Если, например, в США женщина приходит в полицейский участок с жалобой, что ее изнасиловал муж, то, как правило, оформляется одно заявление, сколько бы раз преступление не повторялось. В Швеции же каждый инцидент рассматривается отдельно. Пятьдесят изнасилований за несколько лет? Плюс пятьдесят к статистике. Другими словами, несколько человек могут подать множество заявлений, что и объясняет большую разницу в разные годы.
Так что если проблема — в количестве заявлений об изнасилованиях, то Окессону и Карлссону следовало бы знать, что это мы можем исправить. Взгляните на Египет и Саудовскую Аравию, которые, если судить по статистике, — просто образец уважения прав женщин. Но если речь идет о числе фактических изнасилований, реальных преступлений, с которыми мы хотим разобраться, то нашу статистику скорее следует трактовать как большой шаг Швеции вперед.