Русский народ и пропащие люди

В этом мае в нашем календаре рядом оказались инаугурация президента и День Победы. Никакого злого умысла в этом не было. Так получилось случайно. Точно так же в апреле совершенно случайно совпали Пасха и День космонавтики. Это было не нарочно.

Просто наша страна — это ад для совестливых рукопожатных светлолицых людей с доброкачественными генами. Все складывается так, что они находятся здесь, чтобы страдать.

Механизм пытки — прост и незамысловат. Эти люди родились в стране, которая категорически не соответствует их пониманию должного и прекрасного. И не просто не соответствует в смысле «не дотягивает». У страны представления о должном и прекрасном — прямо противоположные их идеалам. А эмигрировать они не могут потому, что никому за пределами страны они не нужны: там их никто не будет не только кормить, но и терпеть.

Их способность «устраиваться» в жизни зиждется на семейных связях, дружбе и знакомствах внутри тусовочки, которая вся существует с единственной целью — пристраивать своих членов на «хорошие места». Эмиграция означает выход из уютной кормящей тусовочки, а это, в свою очередь, грозит честной конкуренцией на рынке труда. Увы, совестливость, рукопожатность, светлое лицо и доброкачественные гены в этой конкуренции совершенно не помогают. Собственно сами эти эпитеты и призваны собственно закрыть собой тот факт, что с какими-либо реальными достоинствами у члена тусовочки — ой как туго.

Поэтому страдальцам остается только месть «этой стране» в виде манифестации своего неодобрения и презрения. Поэтому же страдалец обязательно ноет. Нытье — это его скучная рутинная месть окружающей его стране и ее народу за его жизнь.

Это как не слишком сильная зубная боль — до стоматолога идти лень, но жизнь незаметно отравлена.

Но иногда протест все же становится ярким. Это, как правило, происходит к каким-нибудь датам. Дата должна быть важной для «этой страны» и «этого народа». Тут подойдет, в принципе, всё что угодно. Всё, что может страдальца раздражать. А раздражают его любые достижения «этой страны» с «этим народом».

Почему раздражают? Потому что достижения — основание для самоуважения, а нет ничего более бесящего страдальца, чем «этот народ» с самоуважением. В представлении страдальца, русский мужик должен быть обязательно унижен — глаз не поднимать, шапку ломать в руках и переминаться с ноги на ногу. Бояться порки на конюшне. Мужику должно быть стыдно уже за то, что он есть, дышит воздухом, отбрасывает тень и пахнет.

Мужику нужно непременно указать на его место. Мужик должен понять и непременно признать публично, что он глуп, порочен, раб и хам, а также быдло — совок и ватник. И уж тем более ни в коем случае нельзя допускать, чтобы этот народ гордился чем-то таким, чем не получается гордиться у правильной части человечества — первым искусственным спутником Земли, первым человеком в космосе и Победой.

Гордый человек опасен. Гордый человек — свободен. Гордый человек — непригоден для получения удовольствия от чувства превосходства над ним. Гордый человек — это вызов тому, кто претендует на господство над ним.

Поэтому в ход идут любые средства. Упреки, уговоры, ложь, клевета. Да и просто грубость с хамством.

Платить и каяться

Совестливый страдалец практически никогда не понимает, что делает. Он не понимает своих мотивов, не понимает устройства своей души, не различает того, какие струны этой души звучат в момент, когда он набрасывается на мужика со своей агитацией. Ему кажется, что он борется с глупостью, невежеством, нецивилизованностью мужика, которые настолько велики, что мужик даже не понимает своей нецивилизованности, своего невежества, своей подлости и рабства. Он, страдалец, даже мнит себя освободителем среди всех этих «коровников» — ах, до чего благородная миссия!

Мужик же должен сперва, конечно, покаяться за гордыню. Исполниться благодарности. И немедленно перестать мнить себя достойным чего-то, кроме жалости.

Поэтому человек со светлым лицом обязательно расскажет мужику про то, как немцев трупами завалили. А завалив — немок в Берлине изнасиловали, а у немцев часы украли. И то — только благодаря ленд-лизу. И вообще стыдно, да-да — стыдно праздновать какую-то там победу семьдесят лет. Лучше бы научились работать по-американски — хотя стоп, там же День независимости…

Юрий Гагарин? Подумаешь. Ну да, первый в космосе. Но какой ценой! Вся страна в ГУЛАГе, и вот этот ГУЛАГ еще и в космос вышел. Как он смог так, не время объяснять. Главное — это же ужас, а не повод для радости. Колбасы приличной не было.

Светлолицый человек обязательно вспомнит, что у него дед — тоже фронтовик. Но вот он никогда победу не праздновал и не гордился ею. И ты не гордись. И не празднуй. И хватит уже вспоминать о ней — «это дела дедов, а вы-то причем?»

Короче говоря, неважно какой рецепт сработает — главное чтобы не гордился мужик. Мужику это не идет. Он от гордости портится.

Гордый человек делает, что хочет. Выбирает себе в президенты, кого хочет — даже не одобренного цивилизованными странами человека может избрать. Гордый человек может сказать «нет». Гордый человек непослушен.

Мужик не должен поэтому осознавать свою силу, считают светлолицые. Человек, осознающий свою силу, упрям. Поэтому, скажем, парад с новейшими системами вооружения — это милитаризм, признак дикости и жестокости, явление преступное по своей природе.

Что же тогда не дикость? А вот, записывайте. Мужик должен, во-первых, выслуживать прощение у светлолицего и прочего цивилизованного мира, представителем которого светлолицый тут является. Делать, что говорят. Принести, подать, пойти вон. Сказано конституцию? Значит, конституцию. Сказано севрюжину с хреном — значит, ее. Сказано Арктику — значит Арктику.

Из кожи лезет светлолицый, так ему надо объяснить русскому народу его ничтожность. А народ тем временем перестал даже делать вид, что слушает. Народ повязывает георгиевскую ленту, идет на «Бессмертный полк», ходит на шашлыки, празднует 9 Мая, День космонавтики и Пасху. Радуется тому, что он такой умный, сильный, а еще и бессмертный.

И светлые лица кривятся от такой ненависти, такой муки, такого бессилия, что моментально понимаешь — они в аду. В самом сердце ада, на самой жаркой сковороде. И помочь им невозможно. Все эти их «хорошие места», эти их редакции, «уникальные творческие коллективы», благотворительные фонды — давно уже превратились в хосписы, где они пережидают собственную жизнь, утешаясь распиливанием денег и почесывая друг другу самомнение.

Спасти их невозможно.

Пропащие люди.