Запад – это всего лишь полуостров Евразии

ПЕПЕ ЭСКОБАР • 10 ФЕВРАЛЯ 2021 года •

Будущие историки могут отметить этот день, когда обычно невозмутимый министр иностранных дел России Сергей Лавров решил, что с него хватит и сказал, что

мы привыкли к тому, что Евросоюз пытается вводить односторонние ограничения, нелегитимные ограничения, и исходим на данном этапе из того, что Евросоюз - ненадежный партнер.

Джозеп Боррелл, глава внешнеполитического ведомства ЕС, находившийся с официальным визитом в Москве, вынужден был проглотить это без комментарий.

Лавров, всегда безупречный джентльмен, добавил: “Надеюсь, что стратегический обзор, который грядёт, всё-таки обратит внимание на коренные интересы Евросоюза в своём ближайшем соседстве. Надеюсь, что сегодняшние переговоры помогут выйти на более конструктивную траекторию. Мы к этому готовы.” (здесь и далее цитаты из-за обратного перевода не точны)

Он имел в виду саммит глав государств и правительств Европейского Совета в следующем месяце, где они будут обсуждать Россию. Лавров не питает иллюзий, что “ненадежные партнеры” будут вести себя как взрослые.

Но что-то чрезвычайно интригующее можно найти во вступительном слове Лаврова на встрече с Боррелем: “главная проблема, с которой мы все сталкиваемся, — это отсутствие нормальности в отношениях между Россией и Европейским союзом, между двумя крупнейшими игроками на евразийском пространстве. Это, конечно, нездоровая ситуация, которая не приносит блага никому.”

В нынешнем виде ЕС, похоже, безвозвратно пристрастился к ухудшению “нездоровой ситуации”. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен незабываемо провалила брюссельскую игру с вакциной. По сути, она послала Борреля в Москву, чтобы попросить европейские фирмы получить лицензии на производство вакцины Sputnik V, которая вскоре будет одобрена ЕС.

И все же еврократы предпочитают баловаться истерией, пропагандируя выходки натовского актива и осужденного мошенника Навального – российского Гуайдо.

Между тем, по другую сторону Атлантики, под прикрытием “стратегического сдерживания”, глава американского Стратегического командования адмирал Чарльз Ричард небрежно проговорился, что “существует реальная возможность того, что региональный кризис с Россией или Китаем может быстро перерасти в конфликт с применением ядерного оружия, если они почувствуют, что обычные действия будут угрожать режиму или государству.”

Таким образом, вина за следующую и последнюю войну уже возложена на “дестабилизирующее” поведение России и Китая. Предполагается, что они будут “проигрывать” и тогда, в припадке ярости, применят ядерное оружие. Пентагон станет не более чем жертвой; в конце концов, утверждает мистер Стратегического командования, мы не “застряли в холодной войне”.

Планировщики Стратегического командования могли бы сделать хуже, чем читать треск военного аналитика Андрея Мартьянова, который в течение многих лет был на переднем крае, подробно описывая, как новая гиперзвуковая парадигма, а не ядерное оружие изменила природу войны.

Андрей Мартьянов - эксперт по военным и военно-морским вопросам России, родился в Баку, СССР, в 1963 году, окончил Краснознаменную Военно-морскую академию имени Кирова и до 1990 года служил офицером на кораблях и штабной должности Советской береговой охраны. Он принимал участие в событиях на Кавказе.

Автор трех книг (все книги анонсированы SAKERом), множества статей. Последняя, недавно выпущенная книга - “Дезинтеграция: индикаторы грядущего американского коллапса”.

После подробного технического обсуждения Мартьянов показывает, что “у Соединенных Штатов просто нет хороших вариантов в настоящее время. Никаких. Наименее плохой вариант - поговорить с русскими и не в терминах геополитических дури и мокрых мечтаний о том, что Соединенные Штаты каким-то образом смогут убедить Россию “отказаться” от Китая, - США ничего, нуль, не могут предложить России как сделать это. Но, по крайней мере, русские и американцы могут, наконец, мирно урегулировать вопрос “гегемонии” между собой, а затем убедить Китай сесть за стол Большой тройки и наконец решить, как управлять миром. Это единственный шанс для США сохранить свою актуальность в новом мире.”

Отпечаток Золотой Орды

Как бы ни были ничтожны шансы того, что ЕС взять себя в руки в “небезопасной ситуацией” с Россией, нет никаких доказательств того, что изложенное Мартьяновым будет обдумано Глубинным государством США.

(wr) На мой взгляд, сегодня в политическом истеблишменте Запада нет людей, которые хотели или могли бы об этом думать. Все кто имеется в обойме, озабочены большим желанием получать сверх доходы и как можно сильнее для этого обжать конкурентов. Это уже на генетическом уровне, застилающем глаза напрочь. А иначе в обойме не задержишься, нищих романтиков там не держат.

Вглядываясь в будущее кажется неизбежными: вечные санкции; вечная экспансия НАТО вдоль границ России; создание кольца враждебных государств вокруг России; вечное вмешательство США во внутренние дела России в комплекте с армией пятой колонны; вечная информационная война широкого спектра.

Лавров ясно дает понять, что ничего другого Москва и не ждет. На практике, думается, под шумок будут происходить перемены.

"Северный поток-2" будет завершен, с санкциями или без санкций и будет поставлять столь необходимый природный газ в Германию и ЕС. Осужденный мошенник Навальный, 1% реальной “популярности” в России, останется в тюрьме. Граждане всего ЕС получат Sputnik V. Российско-Китайское стратегическое партнерство будет и дальше укрепляться.

Чтобы понять, как мы дошли до этого нечестивого русофобского бардака , важнейшую дорожную карту дает Русский консерватизм - захватывающее новое исследование по политической философии Глена Дизена, доцента Университета Юго-Восточной Норвегии, преподавателя Московской Высшей школы экономики и одного из моих уважаемых собеседников в Москве.

Дизен сосредоточился на главном: географии, топографии и истории. Россия - огромная сухопутная держава, не имеющая достаточного выхода к морям. География, утверждает он, обусловливает основы “консервативной политики, определяемой самодержавием, неоднозначной и сложной концепцией национализма и непреходящей ролью Православной Церкви” – то, что подразумевает сопротивление “радикальному секуляризму”.

Всегда важно помнить, что у России нет естественных оборонительных границ; она захватывалась или оккупировалась шведами, поляками, литовцами, монгольской Золотой Ордой, крымскими татарами и Наполеоном. Не говоря уже о безмерно кровавом нацистском вторжении.

Что содержит слово? Все: “security” (секюрити), по-русски, - это безопасность. Оно, оказывается отрицанием, так как byez означает “без”, а opasnost - “опасность”.

Сложный, уникальный исторический облик России всегда представлял серьезные проблемы. Да, была тесная связь с Византийской империей. Но если бы Россия “претендовала на получение императорской власти от Константинополя, она была бы вынуждена завоевать его”, а претендовать на преемника, роль и наследие Золотой Орды означало бы низвести Россию до статуса только азиатской державы.

На пути модернизации России монгольское нашествие спровоцировало не только географический раскол, но и наложило свой отпечаток на политику: “ Итогом монгольских нашествий стала необходимость Самодержавия и становления России как Евразийской империи с обширным и слабо связанным географическим пространством”.

“Колоссальный Восток-Запад”

Россия - это о том, как Восток встречается с Западом. Дизен напоминает нам, как Николай Бердяев, один из ведущих консерваторов ХХ века, уже в 1947 году прибил его гвоздем: “Противоречивость и сложность русской души может быть связана с тем, что в России два потока мировой истории – Восток и Запад – толкаются и влияют друг на друга (...) Россия – это полный раздел мира - колоссальный Восток-Запад.”

Транссибирская железная дорога, построенная для укрепления внутреннего единения Российской империи и проецирования мощи в Азию, стала главным фактором, изменившим правила игры: “С распространением русских сельскохозяйственных поселений на восток, Россия все чаще обновляла устаревшие дороги, которые ранее контролировали и соединяли Евразию.”

Увлекательно проследить, как развивающая российская экономика подтвердила теорию Маккиндера "Хартланд", согласно которой контроль над миром требует контроля над евразийским суперконтинентом. Маккиндера пугало то, что российские железные дороги, соединяющие Евразию, подорвут всю структуру власти Британии как морской империи.

Дизен показывает, как евразийство, возникшее в 1920-х годах среди эмигрантов в ответ на 1917 год, на самом деле стало эволюцией русского консерватизма.

Евразийство по ряду причин так и не превратилось в единое политическое движение. В основе евразийства лежит представление о том, что Россия не была просто восточноевропейским государством. После монгольского нашествия 13-го века и завоевания татарским игом 16-го века, история и география России не могли быть только европейскими. Будущее потребует более сбалансированного подхода и взаимодействия с Азией.

Достоевский блестяще оформил его раньше всех, в 1881 году говоря,

что русские такие же азиаты, как и европейцы. Ошибка нашей политики на протяжении последних двух столетий состояла в том, чтобы заставить народы Европы поверить в то, что мы - истинные европейцы. Мы слишком хорошо служили Европе, мы принимали слишком большое участие в ее внутренних распрях (...) Мы склонились, как рабы, перед европейцами и только приобрели их ненависть и презрение. Пора отворачиваться от неблагодарной Европы. Наше будущее в Азии.

Лев Гумилев стал, пожалуй, суперзвездой среди нового поколения евразийцев. Он утверждал, что Россия была основана на естественной коалиции между славянами, монголами и турками. "Древняя Русь и Великая степь", опубликованная в 1989 году, оказала огромное влияние на Россию после распада СССР – как я узнал из первых рук от моих русских хозяев, когда приехал в Москву по Транссибу зимой 1992 года.

Как пишет Дизен, Гумилев предлагал некий третий путь, выходящий за рамки европейского национализма и утопического интернационализма. В Казахстане создан Университет имени Льва Гумилева. Путин назвал Гумилева “великим евразийцем нашего времени”.

Дизен напоминает нам, что даже Джордж Кеннан в 1994 году признал консервативную борьбу за “эту трагически пострадавшую и духовно ослабленную страну”. Путин в 2005 году был гораздо резче. Он подчеркнул, распад Советского Союза стал величайшей геополитической катастрофой века. А для русского народа это была настоящая драма (…) Старые идеалы были разрушены. Многие учреждения были расформированы или просто спешно реформированы… Имея неограниченный контроль над информационными потоками, группы олигархов служили исключительно своим корпоративным интересам. Массовая бедность стала восприниматься как норма. Все это происходило на фоне жесточайшего экономического спада, нестабильности финансов и паралича в социальной сфере.

Применение “суверенной демократии”

И вот мы подходим к решающему европейскому вопросу.

В 1990-е годы во главе с атлантистами российская внешняя политика была сосредоточена на Большой Европе, концепции Горбачева, основанной на Общем европейском доме.

И все же Европа после холодной войны на практике оказалась сконфигурированной на непрерывном расширении НАТО и порождении и расширении ЕС. Все виды либеральных средств были развернуты, чтобы охватить всю Европу, исключая Россию.

(wr) ЕС последовательно действует подобно Советскому Союзу, сформировавшего социалистический лагерь вдоль своих западных границ, с единой идеологией и политической направленностью. Если Советский Союз создавал это под флагами СЭВ и Варшавского договора для защиты от вторжения от не принимаемой западной идеологии, образа жизни, организации финансово-экономической системы, тоже самое пытается делать сегодня ЕС. Но, если у соц лагеря не было ярко выраженных, истеричных агрессивных идей, то ЕС только этим и жива и только психологической накачкой образа врага объединяет страны в союзе. Не станет врага – перестанет быть необходимость объединения и защиты его НАТО.

Дизен очень точно суммировал происходящий процесс в одном предложении: “Новая либеральная Европа представляла собой британско-американскую преемственность с точки зрения господства морских держав, а цель Маккиндера - организовать германо-российские отношения в формате нулевой суммы, чтобы предотвратить слияния интересов”.

Недаром Путина впоследствии пришлось возводить в ранг Верховного Пугала, или “нового Гитлера”. Путин решительно отверг роль для России простого ученика западной цивилизации и ее следованию неолиберальной гегемонии.

И все же он оставался вполне покладистым. В 2005 году Путин подчеркнул: “прежде всего Россия была, есть и будет, конечно, крупной европейской державой”. Он хотел отделить либерализм от политики власти, отвергнув основы либеральной гегемонии.

Путин говорил, что нет единой демократической модели. В конечном счете это было определено как “суверенная демократия”. Демократия не может существовать без суверенитета; поэтому она отбрасывает западный “надзор”, чтобы заставить ее действовать.

Дизен резко замечает, что если бы СССР был “радикальным, левым евразийством, то некоторые его евразийские характеристики могли бы быть перенесены в консервативное евразийство”. Дизен отмечает, как определил Сергей Караганов, которого иногда называют “русским Киссинджером”, “что Советский Союз был центральным в деколонизации и он в середине своего подъема в Азии лишил Запад возможности навязывать свою волю миру с помощью военной силы, что Запад делал с 16-го века вплоть до 1940-х годов”.

Это в значительной степени признается на обширных пространствах Глобального Юга – от Латинской Америки и Африки до Юго-Восточной Азии.

Западный полуостров Евразии

Таким образом, после окончания холодной войны и провала Большой Европы поворот Москвы к Азии для строительства Большой Евразии не мог не иметь атмосферы исторической неизбежности.

Логика безупречна. Двумя геоэкономическими центрами Евразии являются Европа и Восточная Азия. Москва хочет соединить их экономически в суперконтинент: именно так Большая Евразия присоединится к Китайской инициативе "Пояс и путь" (BRI). Но есть и дополнительное российское измерение, как отмечает Дизен: “переход от привычной периферии этих центров власти к центру новой региональной конструкции”.

С консервативной точки зрения, подчеркивает Дизен, “политическая экономия Большой Евразии позволяет России преодолеть свою историческую одержимость Западом и установить органический российский путь модернизации”.

Речь идет о развитии стратегических отраслей, транспортных коридоров, финансовых инструментов, инфраструктурных проектов, связывающих Европейскую Россию с Сибирью и Тихоокеанским регионом. И все это в рамках новой концепции индустриальной, консервативной политической экономии.

Стратегическое партнерство России и Китая проявляется активностью во всех этих трех геоэкономических секторах: стратегические отрасли и техно площадки, коридоры связи и финансовые инструменты.

Это снова подталкивает дискуссию к высшему категорическому императиву: противостоянию между Хартлендом и морской державой.

Исторически тремя великими евразийскими державами были скифы, гунны и монголы. Основная причина их фрагментации и упадка заключается в том, что они не смогли достичь морских границ Евразии и контролировать их.

Четвертой великой евразийской державой была Российская империя – и ее преемник СССР. Ключевая причина распада СССР заключается в том, что после завоевания он не смог достичь – и контролировать – морские границы Евразии.

США предотвратили это, применив композит Маккиндера, Махана и Спайкмана. Американская стратегия даже стала известна как механизм сдерживания Спайкмана-Кеннана – все эти “передовые развертывания” на морской периферии Евразии, в Западной Европе, Восточной Азии и на Ближнем Востоке.

К настоящему времени мы все знаем, что общая стратегия США на шельфе – а также основная причина вступления США в Первую и Вторую мировые войны – состояла в том, чтобы всеми возможными средствами предотвратить появление евразийского гегемона.

Что касается США как гегемона, то это было бы грубо концептуализировано – с необходимым имперским высокомерием – доктором Збигнев Бжезинским в “Великой шахматной доской” в 1997 году: “Предотвращать сговор и поддерживать зависимость от безопасности среди вассалов, держать данников гибкими и защищенными и не давать варварам объединяться”. Старый добрый принцип "Разделяй и властвуй“, применяемый через”системное доминирование".

Именно эта система сейчас рушится – к большому отчаянию обычных подозреваемых. Дизен отмечает, что “в прошлом продвижение России в Азию привело бы к тому, что Россия оказалась бы в экономической неизвестности и лишилась бы своего статуса европейской державы.” Но теперь, когда центр геоэкономической гравитации переместился в Китай и Восточную Азию, это совершенно новая игра.

24 часа в сутки американская демонизация Российско-Китайских отношений вкупе с менталитетом “нездоровой ситуации” миньонов ЕС только способствует сближению России с Китаем именно в тот момент, когда двухвековое мировое господство Запада, как убедительно доказал Андре Гундер Франк , подходит к концу.

Дизен, возможно, слишком дипломатично, ожидает, что “отношения между Россией и Западом также в конечном счете изменятся с ростом Евразии. Враждебная стратегия Запада по отношению к России обусловлена тем, что России будто бы больше некуда идти и она должна принимать все, что Запад предлагает в плане “партнерства”. Подъем же Востока коренным образом меняет отношения Москвы с Западом, позволяя России диверсифицировать свои партнерские отношения”.

Возможно, мы быстро приближаемся к тому моменту, когда Россия Великой Евразии представит Германии предложение "бери или уходи". Либо мы построим Сердце Страны вместе, либо мы построим его вместе с Китаем – и вы будете просто историческим свидетелем. Конечно, всегда существует межгалактическая отдаленная возможность оси Берлин-Москва-Пекин. Случались и более странные вещи.

Между тем Дизен уверен, что “евразийские сухопутные державы в конечном итоге объединят Европу и другие государства на внутренней периферии Евразии. Политическая лояльность будет постепенно смещаться по мере того, как экономические интересы повернутся на Восток, и Европа постепенно станет западным полуостровом Большой Евразии”.

Поговорим о трапезе с размышлениями о полуостровных разносчиках “нездоровой обстановки”.