Первый опыт украинизации Галичины закончился провалом

Фрагмент галицкой Пасхальной открытки примерно 1900 года

Ещё до Второй мировой войны выжившие узники Талергофа установили традицию поминать на Фомино воскресенье жертв этого первого в Европе концлагеря. Лагеря смерти, предназначавшегося властями Австро-Венгрии исключительно для галицких русинов. Для тех из них, кто не отрёкся с началом Первой мировой войны от своего имени русского. Кто отказался стать «украинцем»...

В противовес во Львове возникло Общество имени Пушкина. Интеллигенция несла томики Пушкина в народ, сельские общины ставили Александру Сергеевичу памятники. По всей Галичине проводились Дни русской культуры. После разгрома в России польского Второго восстания, когда в Австрии был объявлен траур по погибшим повстанцам, русины устроили грандиозный «русский бал» в честь победы.

Вместе с тем с крахом в России польского восстания 1863 года в Европу хлынули свежие, заряженные ненавистью, русофобские силы. Они-то и надоумили австрийцев заменить латиноязычный этноним «рутены» на этнохороним (обозначение жителей определённой местности) «украинцы». И если ранее украинцами назывались просто жители окраины вне зависимости от национальности (в т. ч. те же поляки), то теперь ими следовало называть исключительно малороссов и карпатских русинов.

Выходившие в австрийской Галиции польские издания хором принялись призывать польское общество и в Малороссии приложить усилия к созданию новой самостоятельной народности в противовес «москалям». «Тогда погибель России неминуема, – уверяла газета «Праця» («Деятельность»). – …Погибнет Москва, и Европа может быть спокойна».

Однако до погибели Руси далеко было даже на дальних её рубежах. Сегодняшний руководитель пресс-службы УПЦ (МП) Василий Анисимов, несмотря ни на какие политические веяния и перипетии, продолжающий отстаивать на Украине историческую оправданность понятия «Русский мир», обращает внимание на его употребление в Галиции XIX в.: «Австро-венгерские галичане, создавая в 1870 году партию «Русска Рада», обращались к народу через львовскую газету «Слово»: “Мы не можем далее отделять себя китайской стеной от наших братьев и отвергать языковые, литературные и религиозные связи, соединяющие нас со всем русским миром. Мы больше не русины 1848 г., мы настоящие русские”».

Отблеск этого подъёма отражён в рассказе львовянина Леопольда фон Захер-Мозоха «Наш депутат» (Unser Deputirter), опубликованного в 1875 г. в Лейпциге:

«Излишне её муж указывал на то, что русские крестьяне должны голосовать только за русского. “Разве мы не русские по происхождению? – недоумевала она. – Точно так же, как наши семьи стали поляками под властью Польши, мы можем снова стать русскими теперь, когда в Галиции так сильно расцветает русская национальность. Да, Камилл, ты должен первым вернуться к языку твоих отцов”. Пан Камилл почесал в затылке. “Но я не знаю языка своих отцов”. “Это пустяки… Сегодня же я выпишу тебе русскую азбуку, грамматику и словарь из Львова, отныне ты будешь ходить казаком, а я в русском уборе, мы будем со всеми здороваться, и для твоего избрания больше не будет препятствий”».

«Русь Австрийская» возвращалась и к православным корням. В 1881 г. жители села Гнилички Збаражского уезда (ныне – одноименного района Тернопольской области) объявили о намерении заполучить православного священника. И хотя Австро-Венгрия декларировала право на свободу вероисповедания, прецедент перехода униатской общины в православную церковь стал для Вены громом среди ясного неба.

Последовала волна обысков, допросов и арестов среди деятелей русского движения Галиции. В тюрьму бросили и известнейшего из них – униатского служителя Ивана Григорьевича Наумовича, благословившего крестьян с. Гнилички на смену исповедания.

И пусть не все благословленные Наумовичем крестные ходы карпатороссов в Почаевскую лавру были ещё православными (а на великие праздники их прорывалось из Австро-Венгрии до 400), он неизменно подчёркивал, что идут крестоходцы к своим православным истокам. На службах в Почаеве галицкие, буковинские и подкарпатские русины слышали тот же церковнославянский язык, что звучал и в их храмах (униаты до сих пор не заменили ещё полностью язык своих служб мовой).

Прецедент требовалось срочно представить заговором. Было состряпано дело, вылившееся в первый судебный процесс против русофилов. Дело в том, что в 1881 г. во Львов прибыл из венгерской части империи выдающийся карпаторусский деятель Адольф Добрянский с дочерью Ольгой Грабарь. Этот приезд и увязали с антигосударственными настроениями в Гниличках. Власти придумали некую «организацию, имевшую целью возбуждение в Австро-Венгрии смуты и отделения от империи Галиции и Угорской Руси».

Кроме Добрянского с Грабарь и Наумовича с сыном Владимиром были арестованы также редакторы черновицкой, станиславовской, коломыйской и львовских русинских газет Николай Огоновский, Аполлон Ничай, Исидор Трембицкий, Венедикт Площанский и Осип Марков, а также мещанин из Збаража Олекса Залуский и крестьянин из Гниличек Иван Шпундер.

В ходе слушаний единственный русин из защиты (остальные были поляками) был отстранён от участия в суде. Особый упор следствием делался на то, что обвиняемые заявляли о единстве русинов с остальными русскими. Но никто от этого и не отрекался. «Что Русь делится на части, ещё ничего не значит – она всегда составляет одну целость, как Великая и Малая Польша составляют одну Польшу», – открыто заявлял на суде редактор львовской газеты «Слово» Венедикт Площанский.

Существование организации так и не доказали («доказательства» вины оказались настолько нелепыми, что выступления прокурора вызывали гомерический смех аудитории), поэтому обвинительный приговор вылился в короткие сроки для главных обвиняемых (от 3 до 8 месяцев заключения). Наумович, правда, был отлучён папой от «церкви».

Подсудимые столь уверенно чувствовали себя на суде, потому что уже были «подкованы» трудом карпаторусского просветителя, историка, литератора Александра Духновича (1803-1865) «Истинная история карпато-россов… » (рукопись помечена 1853 годом).

Истинная история карпатороссов

За подобные произведения Александр Васильевич до конца своих дней находился под полицейским надзором. Но не уставал взывать и к первым «украинским» мытцям: «Простите братья, не оскорбляю никого, но сказать должен я правду, что в тех ваших украинских повестях нет доброго вкуса… Чтоб идиотизмы галичанские, как то “що”, “певно”, “стосовати”, “доперо” и пр. оставить, ибо то в наших великую производят антипатию. Теми наполненную книжку наш русин не будет читать, а на "що" так сердится, что и слышать не хочет». Относительно насильственно введенной "украинской" орфографии Духнович указывал, что её «мужик не терпит».

Впрочем, создание мовы – отдельная тема, исчерпывающе раскрытая в выдающемся труде Александра Каревина «Русь нерусская». Отметим лишь, что украинизация, несмотря на мощную господдержку, шла с очень большим скрипом.

Общественные деятели, сплотившиеся в объединение «Русская рада» (галицкие украинофилы лишь в 1885 году образуют т. н. «Народну Раду»), заявляли в 1871 г. в своей программе: «Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского».

Эфемерность украинцев была осознаваема и Веной. Ещё в 1880 году на карте империи никаких «украинцев» не наблюдается.

И это несмотря на два десятилетия «національно-просвітницької роботи».

Историк Александр Каревин приводит свидетельства писателя Всеволода Крестовского, служившего в конце 1880-х годов на приграничной с Буковиной и Галицией заставе:

«Закордонные крестьяне, приходя иногда к нам, с большим участием и интересом расспрашивают, что делается “у нас” в России, и царя называют “нашим”, то есть своим царем. Когда же им напоминают, что у них есть свой цесарь, в Вене, они, ухмыляясь, отвечают, что это так только пока, до времени, а что истинный царь их сидит в России, в Москве. Замечательно, что про Петербург никто из них никогда не поминает, как точно бы они и не знают о его существовании, но Киев и Москву знают решительно все и считают последнюю своею истинною столицею».

Примерно тогда же виднейший деятель украинского движения Драгоманов, описывая настроения угрорусов, также признал «мечтание» о том, «чтобы нас забрала Россия».

О том в 1917 г. напоминал Грушевскому и профессор Н.А. Линниченко:

«Лет около тридцати тому назад я довольно долго проживал во Львове, работая в тамошних архивах и библиотеках. Приносит мне однажды самовар дворник, переминается с ноги на ногу, очевидно, желая меня о чем-то спросить, и наконец спрашивает по-польски: “Вы русский?” – “Да”. –“Я тоже русский” (в русской Галиции население не знает названия “Украина”, “украинец”, а называет себя русскими, веру свою – русской).

- “Отчего же ты говоришь со мной по-польски, если ты русский?” – “Я уже забыл русский язык”. Помолчав немного, русский, забывший свой родной язык, вдруг огорошивает меня неожиданной фразой: “Вот хорошо бы было, если бы была война”. – “Зачем тебе война?” – “… лучше было бы, если бы нас взяла Россия"».

О том, что москвофильство «охватило» не только простой люд, но «почти всю тогдашнюю интеллигенцию Галиции, Буковины и закарпатской Украины», свидетельствовал в конце XIX в. и сам Грушевский.

Даже из самых завзятых украинофилов (т. н. «народовцев») тяжело было выбить русскость. Так авторы сегодняшнего неофициального гимна Украины «Боже великий, єдиний, Русь-Україну храни…» Лысенко и Кониский создавали его в 1885 г. как «молитву русских детей».

Видный этнограф Карпатской Руси конца XIX в. уроженец Буковины Г.И. Купчанко свидетельствовал, что и в 1900 г. в переписи населения Галиции отсутствовала графа «украинец».

Г.И. Купчанко. Этносостав и говоры... (фрагмент)

Однако в том же году в депутатской фракции Галицкого сейма «Русский клуб» происходит инспирированный властями переворот и не уполномоченный фракцией оборотень Романчук объявляет о наступлении «новой эры»: мол, с этого времени народ Галицкой Руси считает себя обособленным от остальной Руси и великороссов. Несмотря на то, что оратор так и не решился упомянуть об «украинцах», заявление послужило сигналом к новой волне украинизации, ставшей куда более системной и материально подпитываемой государством.

Дмитрий СКВОРЦОВ

https://www.fondsk.ru/news/2021/05/09/za-chto-karpatorossam-otomstili-talergofom-53531.html

Как на земле русской появились украинцы

Репрессии Вены не могли остановить русское возрождение Карпат

В первое воскресенье после Дня славянских просветителей Кирилла и Мефодия (в 2021 году это 30 мая) церковь  чествует память Карпаторусских святых.

Статью о первом провале попыток выведения из карпатороссов украинцев мы закончили на том, что в 1890 году австрийские власти попытались инспирировать переворот в русинской депутатской фракции Галицкого сейма, когда не уполномоченный фракцией «Русский клуб» оборотень Романчук объявил о наступлении некой «новой эры»: мол, с этого времени народ Галицкой Руси считает себя обособленным от остальной Руси и великороссов.

Несмотря на то, что оратор так и не решился упомянуть об «украинцах», его выступление, поддержанное ещё одним депутатом Вахняниным, послужило сигналом к качественно новому этапу украинизации – куда более системному и материально подпитываемому государством. Не остановили Вену ни грандиозный митинг, состоявшийся во Львове 2 февраля 1892 года, на котором 6 тысяч представителей населённых пунктов Галиции единогласно осудили выступления Романчука и Вахнянина, ни даже признание лидера украинофилов Драгоманова, который и спустя три года после «наступления новой эры» констатировал неизменный перевес москвофилов на всех выборах в сейм и рейхстаг среди автохтонного населения Галицкой Руси.

Маргинес «правительственной системы»

Главным инструментом украинизации становятся «народовцы» (те самые украинствующие, что в 1885 году организовали «Народну раду» в противовес Русской раде, существовавшей с 1870 года в качестве преемницы Главной Русской рады 1848-1851 годов). Это своего рода галицкий аналог оставшихся в России после краха Польского восстания «хлопоманов», которые, выставляя себя радетелями «простого народа» примерно в те же годы безуспешно внедряли украинство в крестьянские массы Малороссии. «Это антирусское меньшинство называлось "народовством", но, как часто бывает в политике, название не только не выражало его сущности, а было маской, скрывавшей истинный характер и цели объединения, – писал выдающийся исследователь украинизации Николай Ульянов. – Ни по происхождению, ни по духу, ни по роду деятельности оно не было народным и самое бытие свое получило не от народа, а от его национальных поработителей… По словам Драгоманова, народовская партия "не только мирилась с Австро-польской правительственной системой, но сама превращалась в правительственную"… Напечатав в том же 1900 году брошюру Н. Михновского "Самостийна Украина", провозглашавшего ее "от гор Карпатских аж до Кавказки", они ни словом не обмолвились о том, что для образования столь пространной державы препятствием служит не одна Россия. Элементарный политический такт требовал, чтобы для той части её, что помещалась возле "гор Карпатских", указан был другой национальный враг. Между тем ни австрийцы, ни венгры, ни поляки в таких случаях не называлось». Да и мыслимо было опечаливать благодетеля, который всей мощью государственной власти поддерживал эту «новую эру»?

«Как по мановению волшебной палочки, вводится в школах, судах и во всех ведомствах новое правописание, – описывал деятельность этой «правительственной системы» галицкий поэт, композитор, общественный деятель Илья Тёрох. – Старые "русские" школьные учебники изымаются и вместо них вводятся книги с новым правописанием. По всей Галичине распространяется литература об угнетении украинцев москалями. Из Киева приглашается Михаил Грушевский (в 1894 году. – Д.С.). Для него во Львовском университете учреждают кафедру "украинской истории" и поручают ему составить историю "Украины" и никогда не существовавшего "украинского народа". В награду и благодарность за это каиново дело Грушевский получает "от народа" виллу и именуется "батьком" и "гетманом". Но насаждение украинства по деревням идет туго, оно почти не принимается. Народ держится крепко своего тысячелетнего названия. В русские сёла посылаются исключительно учителя-украинофилы, а учителей с русскими убеждениями оставляют без мест».

Туго насаждение украинство шло и в городах. Вот как в 1894 году представлялось львовянам назначение украинофила Грушевского: «русский учёный», «профессор русской истории», «преподающий на русском языке» «для русинов».

Грушевский и сам позже признавал свой маргинес даже во Львове, не говоря уже о провинции: «Москвофильство… охватило почти всю тогдашнюю интеллигенцию Галиции, Буковины и закарпатской Украины».

Что уже говорить о карпаторусской диаспоре первой волны в США, которая называла себя малороссийской и выпускала «часопис для русского народа в Америке».

Издание 1893 г.

Словосочетание «украинский народ» впервые появляется на страницах американской печати лишь в 1910-х годах. О чём свидетельствует интернет-сервис Ngram Viewer.

В 1848 году в Лондоне, правда, вышла книга The Cossacks of the Ukraine («Украинские казаки») поляка Генриха Красинского, эмигрировавшего из России после поражения Первого польского восстания. Но роль подобных сочинителей этнонима «украинец» мы уже выяснили. Как и то, что до 1860-х годов украинцами именовали они всех жителей «польской окраины», включая поляков, а не некий отдельный народ.

Если не считать польского, впервые об украинцах сообщается на немецком – главном языке Австрии. Это примерно 1877 год. После чего, как мы видим, идея отторгается народным организмом, и только с объявлением «новой эры» государство вдыхает в неё «новую жизнь».

Однако только ли за счёт поддержки властей кривая украинизации поползла вверх? Думается, главной движущей силой стал религиозный фактор. В 1890-х годах поляки вспомнили ещё об одном «пророчестве». Куда более близком по времени, нежели лондонское издание Красинского.

В 1887 году в Кракове был издана книга с цитатами только что почившего ксёндза Валериана Калинки – ещё одного участника Первого польского восстания. Программным стал следующий его завет: «Опорная сила поляка… была бы, если бы каждый из них (малороссов/русинов и великороссов. – Д.С.) исповедовал различную веру… Поэтому-то уния была бы весьма мудрым политическим делом… Из врождённого осознания племенной отдельности могло бы со временем возникнуть пристрастие к иной цивилизации и, в конце концов – начав с малого – к полной отдельности души. Раз этот пробуждавшийся народ проснулся не с польскими чувствами и не с польским самосознанием (до поражений польских восстаний XIX в. в России у поляков оставалась надежда переделать малороссов в поляков. – Д.С.), пускай останется при своих, но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, а с Востоком только формой… Пускай Русь (бывшие русские воеводства Речи Посполитой. – Д.С.) останется собой и пусть с иным обрядом, но будет католической – тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей».

Итак, уния была определена необходимым условием смены цивилизационного кода.

Не случайно в 1890 году в ответ на протесты русских депутатов против самозваного выступления Романчука униатский архибискуп Львова Сильвестр Семибратович там же – в Галицком сейме – коротко отрезал: «Кто не с нами – тому здесь нет места».

Кардинал Семибратович

В 1900 году Львовскую униатскую кафедру занял польский граф Шептицкий. И этим ознаменовалось начало уже насильственной украинизации.

«Новый курс» против «новой эры»

Позволю себе пространную цитату из статьи И.И. Тёроха «Украинизация Галичины» (Журнал «Свободное слово Карпатской Руси», №2-3, Ньюарк, США, 1962. Цит. по журналу «Русское слово» №10 (127) 2013, С. 25-28.):

«С назначением Шептыцкого главой униатской церкви прием в духовные семинарии юношей русских убеждений прекращается. Из этих семинарий выходят священниками заядлые политиканы-фанатики, которых народ назвал попиками. С церковного амвона они, делая свое каиново дело, внушают народу новую украинскую идею, всячески стараются снискать для нее сторонников и сеют вражду в деревне. Народ противится, просит епископов сместить их, бойкотирует богослужения, но епископы молчат, депутаций не принимают, а на прошения не отвечают.

Учитель и попик мало-помалу делают свое дело: часть молодежи переходит на их сторону, и в деревне вспыхивает открытая вражда и доходит до схваток, иногда кровопролитных. В одних и тех же семьях одни дети остаются русскими, другие считают себя украинцами. Смута и вражда проникают не только в деревню, но и в отдельные хаты.

Малосознательных жителей деревни попики постепенно прибирают к своим рукам. Начинается вражда и борьба между соседними деревнями: одни другим разбивают народные собрания и торжества, уничтожают народное имущество (народные дома, памятники – среди них памятник Пушкину в деревне Заболотовцы). Массовые кровопролитные схватки и убийства учащаются.

Церковные и светские власти на стороне воинствующих попиков. Русские деревни не находят нигде помощи. Чтобы избавиться от попиков, многие из униатства возвращаются в православие и призывают православных священников. Австрийские законы предоставляли полную свободу вероисповедания, о перемене его следовало только заявить административным властям. Но православные богослужения разгоняются жандармами, православные священники арестовываются и им предъявляется обвинение в государственной измене. Клевета о царских рублях не сходит со столбцов украинофильской печати…

…Чтобы оказать помощь попикам и учителям-украинофилам, власти решают ударить по крестьянскому карману. Они обильно снабжают кооперативы украинофилов деньгами, которые через посредство райфайзенских касс даются взаймы по деревням только своим приверженцам. Крестьяне, не желающие называть себя украинцами, займов не получают».

Однако репрессии не остановили борьбу русинов Галиции за свою русскость. Наиболее бескомпромиссно оформилось сопротивление в студенческое движение «Новый курс».

«Когда с Новой Эрой оргия насаждения украинства немцами, поляками и Ватиканом разбушевалась вовсю, русская галицкая молодежь не выдержала и взбунтовалась, – продолжал Илья Иванович. – …Студенты бросились в народ: созывали веча и открыто стали на них провозглашать национальное и культурное единство с Россией. Русское крестьянство стало сразу на их сторону, и через некоторое время примкнули к ним две третьих галицко-русской интеллигенции и отцов. Употребляемый до тех пор сине-желтый галицко-русский флаг был заменен носившимся раньше под полой трехцветным бело-сине-красным».

В 1907 году из разных концов Галицкой Руси в австрийский парламент были посланы сто тысяч коллективных прошений, в которых говорилось: «Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицией земли малорусским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, т.е. русский народ».

«Того же мнения придерживались представители науки – этнографы, историки, языковеды, – напоминает историк Александр Каревин. – К примеру, выдающийся чешский славист, ученый с мировым именем Любор Нидерле констатировал, что между украинцами (малороссами) и великороссами “столь много общих черт в истории, традиции, вере, языке и культуре, не говоря уже об общем происхождении, что с точки зрения стороннего и беспристрастного наблюдателя это только две части одного великого русского народа”.

Прекрасно сознавала это и основная масса русского народа Карпат. Потому-то и внедрялась к этому времени уж сорок лет украинизация как бы не официально, а «неправительственными организациями», включая унию. Те же НПО подогревали украинофильство и в Российской империи.

Когда в 1910 году львовская газета «Галичанин» задалась вопросом, почему русофильское движении в Галиции не может получать «зеркальную» помощь из России, и когда в том же издании прозвучало сочетание «Русский мир», официальная Вена поняла, что пора переходить к открытому террору карпатороссов. Который и стал предвестием Талергофа.

Об этом – в следующей статье нашего русинского цикла.

Дмитрий СКВОРЦОВ

https://www.fondsk.ru/news/2021/05/29/kak-na-zemle-russkoj-pojavilis-ukraincy-53672.html

Также в тему...

Если бы русские не помешали полякам, сегодня бы галичан не было

Украину превратили в одну большую Галичину – академик

Истории от Олеся Бузины: Как галичане сдали полякам Львов

Атлантида «русского мира»: когда Западная Украина была пророссийской

Александр Колпакиди. Как из pyccкиx возник нoвый нapoд

Василий Ваврик, концлагерь Талергоф и Галицкая Русь

Как Австрия из русинов Галиции создала украинцев

Галичина и голод, о котором не вспоминают в Киеве

Голод, нищета и унижение Галичины до 1939-го

Кто устроил геноцид русских галичан

Вести Киевской Руси: Галиция — от русских до анти-русских

Вести Киевской Руси: Галиция — от русских до анти-русских. Часть ІІ

Галицийская недонация неприкаянных агасферов

Истории от Олеся Бузины. Забытый геноцид русских на Украине

О жизни на Галичине "за Польщі"

Галичина. Ярмо Ватикана

Забытая история русофильской Галиции

Галицкая резня XIX в.

«Королевство Голиции и Голодомории» или Каким был жизненный уровень галичан под властью Австрии

Что Скоропадский думал об украинцах? Мудрый человек