Что не так с Карлсоном?

Время летит неумолимо, и вскоре Малыш и его братья выросли, возмужали и игры их стали похожи не на веселую возню, а больше на свару. Папа, переживая смерть жены, женщины строгой и властной, но бесхозяйственной, как-то осунулся, похудел, но понял, что пора навести порядок в доме.

Когда дети пожелали жить отдельно, он не препятствовал, а Малышу отдал лучшую квартиру с обстановкой совсем рядом. Вскоре братья нашли работу, многие продолжали помогать отцу, некоторые демонстративно отвернулись из юношеского максимализма, но мудрый Папа лишь иронично улыбался и в своей помощи никому не отказывал.

Малыш также часто забегал, вроде как помочь с ремонтом, но быстро уставал и переходил к советам, какие обои, например, следовало бы поклеить. Вскоре и это ему наскучило, и все чаще Малыш стал проводить время в обществе соседей, людей благожелательных и улыбчивых. Они часто переглядывались друг с другом, когда Малыш болтал с ними за жизнь, и вскоре он понял, что им особенно нравятся места, где Папа предстает в негативном свете. Глаза соседей тогда загорались особым блеском.

- О, Малыш, ты так несчастен, хочешь жить с нами, в нашей дружной семье?

- Знаю я вашу шведскую семью! – хохотал малыш. Соседи вежливо улыбались, устраивались поудобнее, и ждали продолжения рассказа.

- Ну, типа, детство мое было тяжелое. – вздыхал Малыш, потягивая пиво. – Мама меня не любила, голодом морила. Еще когда я маленький был, язык коверкал, так меня к логопеду водили, но я нарочно всякие слова выдумал, чтобы сам с собой говорить (друзей - то у меня не было) и родителей позлить. Они все такие: «Малыш, говори нормально, мы, мол, тебя не понимаем». А они сами ненормальные! Я им говорю: «Колу хочу!», а они меня «Байкалом» травят. Купите джинсы прошу, а они ватник на меня натягивают. А паровую машинку зачем подарили? Как она рванула, помните?»

Когда соседи стали зевать, и один за другим потянулись за свои аккуратные дверки, Малыш остался наедине с собой и заскучал. Он давно был недоволен собой. Ему казалось, что в его возрасте он мог добиться большего. Стыдился, что тайком таскает мелочь из Папиной куртки на вешалке, а Папа делает вид, будто не знает, что малыш знает, что ворует он сам, но делает вид, будто мелочь сама пропадает. Но тут внезапно… Слышите? «Па-ра-рам парам парам!» Конечно, прилетел Карлсон!

- Эй Малыш, пошалим?

Что ж, настало время немного рассказать о Карлсоне. Всеобщий любимец. Полный и загорелый мужчина в самом расцвете сил. Всегда спешит на помощь. Если кому-то туго, он сразу насыплет кучу красивых фантиков, а на благодарность всегда отвечал: «Ерунда, дело-то житейское. Я еще сколько хочешь нарисую!» При этом заливисто хохотал. Это была его любимая шутка. Взамен Карлсон обычно просил немного варенья. Многие даже подозревали, что у него развилась болезненная зависимость, так как на отказ поделится вареньем, Карлсон реагировал очень болезненно. Он отбирал банку у хозяина и кружил с ней под потолком, наблюдая, как хозяин бегает за ним, опрокидывая мебель, а потом бросал банку на голову жильцу. Банка, конечно, разбивалась, секла кожу осколками, и кровь несчастного, стекая перемешивалась с вареньем. Карлсон находил это очень забавным развлечением, тем более, что окружающие никогда его за это не осуждали, а улыбаясь говорили: «Ну, подумаешь, Карлсон немного пошалил!»

Как его, шалуна не любить? Вот он переоделся дружелюбным приведением, и ухая кружит над головами. Вот натянул забавное красное трико, маску с прорезями и вытянув кулак летит спасать котенка на дереве. Злые языки, правда, утверждали, что Карлсон его сам туда посадил, но мы ни за что им не поверим. Карлсон благороден, ему любая высота по плечу. Он даже на Луну летал и показывал фотографии себя любимого на фоне кратеров. Те же злые языки крутили пальцем у виска и пытались утверждать, что моторчик с пропеллером бесполезны в безвоздушном пространстве, но их никто не слушал.

Многие еще помнили, как однажды из одного уютного домика повыбегали полчища крыс и быстро разбежались по чужим жилищам. Странно, но многих этот факт оставил почти равнодушными, а одно старушка даже подкармливала их сыром, а спала на столе. Об одном лишь она умоляла крыс, что-бы они не грызли ее мебель в стиле «Ампир». Отчего-то лишь папа был взбешен, и не смотря на страшные укусы и раны, колотил крыс дубьем и всем, что под руку попадется. Карлсон примчался на помощь с двумя пакетами. В одном были сэндвичи для папы, а в другом отрава для крыс, но забыл в каком – что, и долго висел в воздухе в задумчивости. Потом улетел разбираться, а вернулся, когда крысы уже попрыгали в пруд и стал их там добивать. Позже Карлсон всем показывал фото этих событий с собой любимым на первом плане, а папа мутно маячил где-то позади.

И вот теперь малыш и Карлсон расшалились не на шутку. Сначала долго скакали на папиной постели и кричали «папа дурак – курит табак», потом палили из окна из папиной духовушки, потом зажарили кошку в духовке и развели страшный беспорядок. Тут на шум прибежал папа и страшно осерчал. Карлсон с испугу заперся в ванной, и чуть не устроил потоп, но папа его оттуда выкинул, и возбужденный Карлсон стал летать как коршун и сверху кричать: «Малыш, бей папу, как я тебя учил, дай мне пистолет, я его прибью ваще!» Папа отмахиваясь одной рукой от Карлсона, другой рукой вытащил ремень из штанишек малыша и стал его пороть. Тут уж на шум сбежались все соседи и стали громко возмущаться и грозить ювенальным судом и принудительной эвтаназией. Кто-то размахивал радужным флагом.

- Вот смотрите, - сказал папа – показывая ремень из штанов малыша. – Чей ремень?

- Малыша! - отвечали соседи. - А отпечатки на заднице-то со звездой!

- Вот и считайте, что он сам себя выпорол!

- А духовушка – то папина! – визжал Карлсон. Значит, он и птичку подстрелил!

А малышу уже было не до шуток. Задница страшно болела и кровоточила. Мертвая кошка страшно с немым укором смотрела стеклянными глазами, во дворе валялись перья дохлых птиц. Но отступить нельзя, понял малыш и поднял сверкающие ненавистью глаза на папу. Он не может потерять Карлсона и пойдет до конца. Соседи как то вдруг приуныли, веселье улетучилось и все посмотрели на горизонт, где садилось красное солнце, окрашивая лица багряными красками.

 Алексей Зотов, он же AZot